Человек появляется на свет, а судьба, участь - часть, доля ему уже назначена. Рождение - ее первое проявление, начало осуществления некоего плана. По модели мира (ММ) этот план может быть представлен как рождение - "самое жизнь" (проживание, в котором предполагается брак и потомство, т.е. закладывается возможность продолжения жизни за пределами срока, отпущенного данному человеку) - смерть. Членение жизненного цикла, где все решено за, помимо человека, заранее, четко сформулировано, например, в загадках, ср.: "Первого не вижу, второго не замечаю, третьего не помню"; "Не помню, не вижу не знаю" ("рождение, жизнь, смерть" или "когда родился, как расту"), "На что глядят, а не видят? Про что ведают, а не знают?" (рост, смерть); ср. также конструкции типа "родясь не видал и умру не увижу".

Это план, по которому проживает жизнь каждый, всякий, любой человек; в этом отношении план универсален. Но каждый, всякий, любой человек одновременно и единствен в своем роде, неповторим, индивидуален. Это отражается и на его судьбе: общий для всех, обязательный путь каждый человек проходит по-своему. Следовательно, его жизненный цикл изначально строится по двум полярным параметрам: однозначность и вариативность, которые соответствуют основоположной оппозиции ММ - определенность/неопределенность. Человек исполняет общечеловеческую судьбу и одновременно ту, которая выделена специально и только для него, свою часть из общего. Однако он не просто протаптывает свою тропинку на этой общей дороге: оба пути то сплетаются, сливаются друг с другом, то дают самые неожиданные девиации.

Основные точки схождения/расхождения обнаружимы достаточно легко. Общее - начало и конец, рождение и смерть. Разное - то, что находится между ними, "самое жизнь", путь от начала к концу. Отношения между жизнью и смертью ("если родился, то должен умереть") только выглядят причинно-следственными. Самая большая загадка - предопределенность рождения, а не следующие "после или вследствие этого" жизнь и смерть. Судьба определяется в масштабах человеческого рода, который постоянно обновляется, т.е. постоянно рождается: это и есть кульминация жизненного цикла, перекрывающая смерть, см. загадки о человеческом роде типа "Кто родился и не умирал", с "теневым" вариантом об Адаме - "Не родился, не умер"; выражение "что на роду написано" имеет в виду судьбу рода, а не только индивида. Об этом же свидетельствует и нарекание судьбы на поколения вперед (родится сын, внук... которому суждено), и появление у колыбели новорожденного прорицательниц, которые, скорее, "открывают", чем "назначают" его судьбу. Непреложность судьбы настойчиво подчеркивается в ММ. Примечательно это ее выражение на словесном уровне, т.е. в текстах, и притом не только фольклорных: речь идет обычно не о констатации факта, а о запрете вступать в спор с судьбой. Тем самым оказывается, что человек не принимает безоговорочно то, что ему назначено, и пытается внести коррективы. Само выражение "от судьбы не уйдешь" является ответом на попытку "уйти от судьбы". Мощный аппарат ММ призван отучить человека от посягательств на волю высших сил. В рамках христианской традиции это еще одно неразумное неповиновение; первым человек уничтожил собственное бессмертие, вторым безуспешно пытается его вернуть; в обоих случаях грех состоит в подмене свободы выбора своеволием.

Среди достаточно разнообразного репертуара сказочных сюжетов о судьбе значительную часть составляют сказки о невозможности изменить назначенную судьбу, ср. "Предназначенная жена": царевич узнает, что ему в жены назначена больная, безобразная девушка низкого происхождения; ударяет ее ножом; она от удара выздоравливает, становится красавицей; царевич на ней женится (здесь присутствует дидактический мотив: почему не надо спорить с судьбой); "Смерть, предсказанная в новогоднюю ночь": батрак, выгнанный в новогоднюю ночь на мороз, начинает понимать, о чем говорят в хлеву волы, подслушивает их разговор о скорой смерти хозяина; их предсказание сбывается; "От судьбы не уйдешь": охотник проходит мимо волков и лис, видит змею, пули отскакивают от нее, потом она падает на него, и он гибнет; "Повешение по предсказанию": матери предсказано, что сына ее повесят; в роковой день юноша спит; в полночь являются пять человек и вешают спящего и т.д.

Эти и подобные сюжеты тяготеют к бытовым сказкам и быличкам - как бы для подчеркивания "историчности" происшедшего, ср. "Смерть в колодце": девушке (юноше) предсказана смерть в колодце по исполнении семнадцати лет; об этом знает родственник, который затягивает колодец кожей; обреченный выходит гулять, падает на кожу и умирает. - В быличке информантка рассказывает "со слов мамы": в купеческом доме, где жена должна рожать, принимают на ночлег бедных стариков и богатого купца. Ночью гость слышит разговор стариков: (они) "нарекли имя мальчику и сказали, что проживет он двадцать лет, женится, а во время свадьбы утонет в колодце". Решив проверить предсказание, купец приезжает на свадьбу: "Поехали венчаться, домой приехали, за столы сели. Пришло время парню к колодцу идти, свадьба сидит. Вышел он, а колодец закрыт, и он на колодце умер." И здесь характерен дидактический мотив: купец проверяет предсказание, ответом служит морализирующая концовка былички: "И купец потом признал стариков за святых, потому что Господь имя нарекает, и всегда нарекается, сколько лет человеку прожить".

В этой быличке-сказке судьба узнается случайно. Первая попытка человека повлиять на судьбу - спросить о ней, но надо знать как, где, когда и у кого, ср. "Домовой предсказывает будущее": наваливаясь на спящего, отвечает на вопрос, к худу или к добру. В быличке три парня узнают свою судьбу: "Три парня собралисе и пошли на сватки к пустому дому. Никто в ем не жил, потому что чудилось. Они и подошли под окошко. И очертили /три черты/ и в середках стоят. Вот един и говорит: "Ты задумай!"... Не успел только задумать, вдруг в этом пустом доме человеческим голосом говорит..." (все сказанное сбывается). Примечательно, что правильность предсказаний (и, следовательно, апробация гадания) подтверждается священником: один из гадавших "пришел к попу и покаялсы" и получил ответ: "Ну, говорит священник, дитя, теперь никому ничево не говори! После Крешшенья пойдем. Я с тобой пойду!".

Другой вариант - узнавание судьбы "У церковного замка", т.е. через замочную скважину церковной двери; при этом спрашивающий стоит снаружи, на паперти, а предсказание произносится внутри: "Дед-то мой, Гаврил, верующий был... Так вот, он ходил на Пасху в церковь, слушать в замочную скважину у дверей церкви... До самой смерти никому не говорил, что он слышал. Только перед смертью сказал сыновьям их судьбу, предсказал все, что ждет их впереди. Это ему рассказали, когда он слушал у церковной двери". О нем же: "Вот он в двенадцать часов пошел к церковному замку... И вот, человек-то к нему выходил или через замок говорили? Через замок. И все ему говорили оттуда. И он про всех узнал. Какая жисть у всех будет и кто когда умрет. Он велел детям-то придти на могилу в двенадцать часов (тогда бы вышел из могилы и рассказал), а они не ходили. Ну и он знал, когда ему смертный час-то придет, и совпало". В типичной для народной традиции контаминации языческого и христианского церковь становится как бы заклятым местом, аналогичным пустому дому, мельнице, лесу и т.п., т.е. локусам встречи со сверхъестественными существами, крайне опасным (ср.: "...Оделся в рубаху, в кальсоны чистые, - бывало и так, что живые не вертались оттуда, - ночью мимо церкви-то бежишь, так ноги в ж... утыкают!"); при этом так и остается неизвестным, от кого исходит предсказание.

Способы узнавания судьбы в быличках - по сути дела экспликация системы гаданий, предсказаний, примет и т.д., сформированной в ММ в виде корпуса "правил", определяющих мифологическое программирование повседневной жизни человека. Система "правил" разработана настолько детально, что, пользуясь ею, человек получает информацию не только о главных этапах своей жизни, но едва ли не о каждом своем шаге в каждый данный момент. "Правила" строятся по модели "если... то", и в них тем самым закладывается возможность выбора. Поскольку "правило" предполагает правильный выбор, обеспечивается и возможность правильного, благополучного проживания жизни. С другой стороны, открывается возможность влиять на собственную судьбу. Поиски своей доли, попытки обменять ее - сюжет хорошо известный, ср. "Всякому своя доля": мужик ищет счастья, встречает человека, который строит судьбу людей; мужик выбирает себе мешок по силам - это оказывается его прежняя доля; человек каким-то образом узнает об уготовленной ему судьбе; выбирает себе жену, приносящую счастье, и др. О напрасных попытках изменить судьбу уже говорилось, здесь достаточно, пожалуй, упомянуть лишь самый известный сюжет - Эдип; Андрей Критский, Папа Григорий - в обоих случаях грех искупается покаянием. Раскаяние, покаяние как перечеркивание совершенного нарушения в определенной степени также является влиянием на собственную судьбу.

Так происходит постепенное расшатывание оппозиции определенность/неопределенность в сторону неопределенности: то, что объявлялось и воспринималось как непреложное, непреложным только кажется; судьба может быть изменена, судьба зависит от своего владельца. Оппозиция общее/индивидуальное склоняется в сторону индивидуального. В арсенале ММ обнаруживается иная линия: группа сюжетов о несбывшихся предсказаниях, см., например: "Обреченный на смерть от грозы": человек, которому предсказана такая смерть, вместо того, чтобы укрыться в погребе, идет во время грозы в поле и там молится о спасении, остается жив (укрывается в погребе и погибает); "Обреченный на съедение волку": человек подслушивает в лесу разговор волчьего пастыря с волками и узнает, что одному из волков разрешено съесть его; хитростью избавляется от волка и остается невредимым; "Предсказание не сбывается": царевичу предсказано, что он станет разбойником и умрет на 18-м году жизни, он действительно становится разбойником, его осуждают, но он хитростью освобождается, обманув палача.

Число подобных примеров может быть легко умножено - здесь и "Спящая красавица", классический пример компромисса с судьбой, и "Герой на перепутье", выбирающий роковую дорогу и побеждающий рок, наконец, притчевый сюжет о лягушках в горшке с молоком: пассивная тонет, активная плавает, движением сбивает масло и выбирается наружу и др. Эта же модель прослеживается в быличке о колдуне: "...И вот три года уже косили на этой Подъярихе. Косим, значит, а к нам с горы спускается старичок... Подошел к нам и говорит: - Вы что же это мой луг косите? Убирайтесь, а то рады не будете! А мама у нас отчаянная была. Она ему: - Ты откуда взялся? Мы третий год здесь косим. Земля не твоя, а колхозная. Он больше ничего не сказал, повернулся - и его как не стало. Мы давай снова косить. И просто нельзя! Змей!... А маме хоть бы что: - Косите, ничего! И откуда их столько? И раньше попадали, а здесь как кто напустил. Но ни одна не укусила. И все мама: - Ничего, ничего... Косили и косить будем".

Такого рода сюжеты подводят к афоризму "человек - кузнец своего счастья". В этом контексте борьба с судьбой получает положительную оценку как переход от пассивного ничегонеделания (под лежачий камень вода не течет) к активному формированию собственного жизненного пути. Обе установки - на пассивность и на активность - заложены в ММ и в каждой ее представляющей традиции, что и формулируется в соответствующих текстах, см. хотя бы у Даля: "Наша доля - Божья воля; всякую долю Бог посылает; от судьбы не уйдешь; своей части не минуешь; час придет и часть принесет; бойся, не бойся, а без року нет смерти и т.д. Сам человек строитель участи своей; не надейся на участь; не купи коня хромого и т.д."

ММ, что ей и предлагается по статусу, беспристрастно фиксирует ситуацию человек-судьба как в ее полярных, так и в "средних", более нейтральных проявлениях. И здесь, конечно, не находят отражения все мучительные попытки человека разгадать тайну наделения судьбой, его протест, его борьба с судьбой - все, что веками выплескивается в философские размышления и в литературу. Приведем недавнее стихотворение Кирилла Померанцева, которому предпослан эпиграф из Хайдеггера "Судьба человека - из ночи в ночь":

Совсем не страх уничтоженья,
Не ужас перед пустотой
Встают в моем воображеньи
Неодолимою чертой.

Но как прожить существованьем,
Из ночи тянущимся в ночь.
И эту ночь не превозмочь
Ни верой, ни умом, ни знаньем?

Отрицанием в этом стихотворении введено то, что в сущности и является основной "болевой точкой" в прении человека с судьбой: страх смерти, протест против его непонятной неизбежности. Если, вернувшись к ММ, мы рассмотрим, что, так сказать, представляет главную ставку в конфликте человека с судьбой, окажется, что среди не слишком разнообразных вариантов (брак и рождение детей, богатство) основой является смерть, и все строится в соответствии с тем, удается человеку избежать ее или хотя бы оттянуть, или не удается ("Аника-воин"). Усложняющим является то обстоятельство, что в принципе человек не знает час своей смерти, на что есть соответствующий сюжет: "Почему люди перестали знать время своей смерти?" Странствуя по земле, Бог встречает мужика, который говорит ему, что делает непрочный забор, так как знает, что скоро должен умереть; тогда Бог решает скрыть от людей время их кончины. - Как мы видим, здесь обе стороны проявляют спокойствие и рационализм. Час смерти узнается либо случайно, либо путем специальных приемов. Тогда-то и появляется возможность выбора - покориться или бороться.

Литература раскрывает эту ситуацию как пик душевных страданий. В "Крестовых сестрах" Ремизова Маракулин видит сон, предвещающий ему смерть; названа и дата - ближайшая суббота. Что же кажется герою непереносимым? - "Родился человек на свет и уж приговорен, все приговорены с рождения своего и живут приговоренными и совсем забыв о приговоре, потому что не знают часа, но когда сказан день, когда отмерено время и положен срок, указана суббота, нет, это уже выше сил человеческих, данных Богом человеку, которого наделив жизнью приговорил, но час смерти утаил от него". Напомним, что Маракулин переживает субботу, испытывает страшное облегчение, забывает об осторожности и погибает. Такой сдвиг в часе у Ремизова не случаен: он ориентирован на "сонную действительность", на иной мир с особыми пространственными и временными параметрами, которые не могут быть перенесены в мир яви буквально, без разгадки и пересчета. Маракулин погибает не от того, что ему была предсказана смерть, но от того, что он не вынес "указанной субботы", и боролся он не со смертью, а с ее датой, и подвел его буквализм. Оправдалось ли в таком случае предсказание или Маракулин погиб вопреки ему и в таком случае парадоксально оказался строителем своей судьбы?

Преломление той же темы можно видеть в прозаическом тексте Хармса "Смерть старичка": описание странных метаморфоз, приводящих к смерти героя, оканчивается следующей моралью: "Так настигла коварная смерть старичка, не знавшего своего часа". Ср. философскую интерпретацию "часа смерти": "День смерти случаен, он мог наступить раньше или позже. Как это понимать? Я введу термин... Если мгновенное существование распространить по неподвижному времени, то некоторые события можно назвать характерами жизни. Преждевременное приближение смерти - один из них, слишком поздний приход ее - другой".

Рассуждения такого рода отнюдь не умозрительны. Как только действие переходит из "мира ММ", с ее операционной взвешенностью и в каком-то смысле бесстрастностью, в "мир культуры", в современную секуляризованную ситуацию, где к тому же нарекание судьбы переносится на "научный", "объективный" уровень, возникает вопрос, стоит ли человеку заранее знать свой час смерти, выдержит ли он "испытание датой"? Ко всему прочему человек нередко пытается играть с судьбой в не очень честную игру: принимая положительные предсказания, в случае отрицательных он требует либо опровержения, либо, по меньшей мере, антидот. И снова все сводится к той же проблеме - борьба с неизбежностью смерти, которую можно признать вообще, но невозможно - здесь и теперь для себя (отсылка к "Смерти Ивана Ильича" Толстого почти излишня).

В нашей современной ситуации и поисках "хорошей судьбы" обращаются к совершенно несовместимым источникам, и притом обязательно ко всем сразу (амальгама Востока и Запада - почти обязательное условие); затем это "все" проверяется наукой, отчего приобретает статус истинности: так "фельетонная эпоха" навевает человечеству сон золотой. Механизм этих манипуляций, может быть, и заложен в ММ, но хитрости сказочных героев не идут ни в какое сравнение с ухищрениями современного "культурного сознания", направленного, в конце концов, на создание достаточно примитивного душевного комфорта.

Приведем иллюстрацию из области хиромантии. "Огонек" в No 37 за 1990 г. опубликовал статью В. Финогеева "Знак судьбы" о гадании по руке. Основные примеры касались даты и рода смерти, и, очевидно, это вызвало особенно острую реакцию читателей (случай Маракулина), острую настолько, что в No 41 за тот же год появилась вторая статья В. Финогеева, которой редакция предпослала следующее вступление: "Может, это из-за нас люди, очнувшись и оглядываясь вокруг, чувствуют себя несчастными? Может, это мы - источник, разрушающий надежды, заставляющий матерей со страхом думать о будущем своих детей?". И само название этой второй статьи "По ту сторону случайной смерти" заставляет предполагать, что в ней содержится и подсознательно, и открыто требуемый антидот или утешение.

В данном случае нас совершенно не занимает достоверность и обоснованность этого текста, и в наши цели не входит ни "разоблачение черной магии", ни даже высказывание какого-либо мнения по проблеме хиромантии; здесь речь идет только об анализе структуры данного текста в аспекте секуляризованной ММ.

Текст построен как ответ на вопрос, в котором явно ощущается беспокойство: "Каким образом за много лет вперед ладони знают, на каком году жизни остановится сердце человека?". Далее идет "список предсказаний, запечатленных в отпечатках и исполнившихся", и все они касаются определения даты смерти. Следующий семантический блок - свод источников: профессиональный индийский хиромант и его мысли о карме и участии Бога в судьбе человека: техника предсказаний в Греции и в Италии (очевидно, в Древнем Риме); болгарская ясновидящая Ванга; теория вечного возвращения, в ходе которого Вселенная то расширяется, то сужается, чтобы "схлопнуться в бесконечно малую точку"; теория Космического Разума; "загадочная гипотеза Николая Козырева, ленинградского астрофизика" и т.д. Следующий блок - объяснение хиромантии в терминах современной физики.

И наконец, формулируется центральная идея, уже знакомая нам по ММ, но высказанная здесь более решительно: "Почему же ни Юлий Цезарь, ни Клавдий, ни Калигула, ни Домициан, которому был предсказан даже день и час смерти, не сумели изменить своей участи?". Ответ - потому, что у них был нарушен механизм охраны. Признание его существования - первая надежда на возможность изменить свою судьбу. И автор приводит соответствующие примеры: "Исследуя руки в течение тринадцати лет, я обнаружил немало людей, имевших на ладони знаки смерти и травмы, но вовсе не умерших и не пострадавших в возрасте, отмеченном знаками. Так что же, случайная смерть все-таки отвратима?". На это следует утвердительный ответ: случайность побеждается волей человека. Отсюда уже естественный шаг к возможности управлять своей судьбой: "Человек должен знать свою судьбу, иначе он не сможет ее изменить. Рука позволяет узнать, что задумал по отношению к нам наш собственный мозг. И, если нам уготована никчемная жизнь или "случайная смерть", не уклоняться от борьбы, но принять вызов и победить... Не будем же пешками в игре невидимых и скорее всего малосознательных сил, а заставим их подчиниться нашему мужеству, решимости и воле".

Так объединяются в этом тексте сюжеты "Предсказание сбывается" и "Предсказание не сбывается". Предприимчивости и другим подобным качествам сказочного героя здесь соответствуют воля и мужество, и эта замена значима. Если в сказочных сюжетах судьба нарекается некоей внешней и высшей силой, которую и надо "обойти", то здесь вся космическая или божественная арматура, в конце концов, уступает место тому, "что задумал по отношению к нам наш собственный мозг", т.е. все происходит внутри человека, более того, может свидетельствовать о его слабости. Естественно, что самым действенным средством в таком случае должны быть "мужество, решимость и воля". Надо сказать, что психологически это и самое легкое средство, поднимающее человека в собственных глазах. Уже знакомый нам афоризм "человек - кузнец своего счастья" или "хозяин своей судьбы" получает тем самым абсолютное значение: он не только меняет, но он сам и формирует свою судьбу, и это очень удачно найденный действенный способ снятия страха перед "датой несчастья".

И в этом кардинальное отличие секуляризованного подхода от схемы, диктуемой ММ, где антропоцентричность ни в какой степени не отменяет зависимости человека от власти высших сил и где знание даты не ощущается как трагедия (вспомним хотя бы практичного старика, который по этому случаю делал плохой забор). Непрочность секуляризованной модели в том, что она обращена только на индивида, на котором все и замыкается. То, что все находится в его руках, что он сам может распорядиться собой и т.п., имеет и обратную сторону: а если не сможет, кто защитит его и спасет от одиночества, в котором он окажется? Очевидно, что более надежным будет возвращение к всякому, каждому, любому человеку, чей жизненный цикл проходит по единой схеме, предопределенной извне. Что же касается временного членения и болезненного вопроса "когда?", то существует и другой, более надежный и, может быть, более достойный способ победы над собой (и требующий при этом не меньше "мужества, решимости и воли") - быть готовым постоянно.

Электронный оригинал - Аквариуниверситет, 2000-2003.