1. Энергично развивающаяся текст-лингвистика подошла к необходимости ответить на вопрос о взаимоотношении между синтаксисом текста и синтаксисом предложения -- вопрос, по которому при современном состоянии этой области науки высказываются противоположные суждения. Одни исследователи не считают правомерной связь между двумя синтаксисами (или двумя уровнями синтаксиса), подчеркивая качественное отличие синтаксических отношений в тексте от синтаксических отношений в предложении. Другие высказывают неудовлетворенность тем, что описание текста в существующих работах не имеет прямой связи с типологией предложения -- единицы предыдущего уровня.
Так, например, Б. М. Гаспаров справедливо характеризует сложившееся положение следующим образом: «Теория текста, в том виде, в каком мы обнаруживаем ее в настоящее время, ничего не дает для типологии предложений ... в свою очередь она не использует те классификации предложений, которые, независимо от описания текста, имеются» ¹ . Следствием подобной неудовлетворенности становятся упования на следующий этап в лингвистике текста, на котором она найдет опору в общелингвистических идеях и проблемах и в свою очередь обогатит эти идеи.
Возможно, что дальнейшее движение в этой области зависит от того, на какие лингвистические идеи сумеет опереться теория текста, какие синтаксические классификации использовать.
Показательно, что обращаясь к структуре предложения и задаваясь вопросом, связан ли синтаксический состав предложения с окружением этого предложения в тексте, Б. М. Гаспаров сам отвечает на него отрицательно. Рассмотрим аргументацию автора. Берется цепочка номи-
¹ Гаспаров Б. Современные проблемы лингвистики текста. -- Linguistica, VII. Tartu, 1976, с. 46.
113

нативных предложений: Зимняя ночь. Дорога, идущая вдоль леса. Тишина. «Данную цепочку легко трансформировать, нарушив параллелизм, но явно не нарушив ее единства: Зимняя ночь. Вдоль леса идет дорога. Стоит полная тишина». Отсюда делается вывод, что структура предложения не является конститутивным признаком межфразовой связи ².
Представляется, что на вопрос, сформулированный В. М. Гаспаровым, возможен иной, утвердительный ответ. Отправившись от того же примера, попытаемся увидеть в нем основания для этого.
Автор исходит из того, что трансформация изменила структуру предложений, переведя второе и третье из класса именных в класс глагольных (обозначим их 2а и За). Продолжим эксперимент, допустив в цепочке некоторые лексические замены: (1) Зимняя ночь. (2б) Вдоль леса идет охотник. (3б) Стоит полная женщина. Результат получается обратный: если считать, что лексические изменения безразличны для синтаксической структуры, то параллелизм (2а)--(2б), (За)--(3б) сохранен, но единство цепочки нарушилось: между (2б) и (3б) ощущается нехватка звена, которое указывало бы на восприятие первым персонажем второго и/или на локализацию положения второго (допустим: . . .и видит: у дороги. . . и т. п.). Лексические (а точнее -- категориально-семантические) изменения оказываются не безразличными, они приводят к изменению самого типа текста: описательная «цепочка» со второго предложения переключается в повествовательную, что диктует в свою очередь иные способы связи между звеньями целого. Но чем вызвано это переключение, что произошло внутри предложений, изменился ли их состав? Замена классов именных лексем -- самый очевидный слой изменений, но вместе с тем произошла и замена глаголов их омонимами. Глагол идет в (2а) не обозначает передвижения, как в (2б), глагол стоит в (За) не обозначает положения в пространстве, как в (3б). И здесь семантические различия влекут за собой различия структурные. Ср. коммуникативно-смысловые модификации моделей, представленных примерами (2б) и (3б) и невозможность подобных модификаций для моделей, представленных примерами (2а) и (За):
² Гаспаров Б. Указ, соч., с. 48.
114

(2б) -- Охотник идет или стоит?
-- Охотник (?--) идет.
(3б) -- Женщина стоит или сидит?
-- Женщина (?--) стоит.

(2а)* -- Дорога идет или стоит?
-- Дорога (?--)идет
(За)* -- Тишина стоит
или сидит?
-- Тишина (?--) стоит.

Вряд ли возможны и нерасчлененпые предложения Дорога идет, Тишина стоит без локализующих компонентов и -- второе из них -- без контекстно обусловленного экспрессивного ударения на первом слове. Трудно представить также в этих предложениях дистантное положение имени и глагола, с какими-то компонентами между ними.
Таким образом, из полнозначности глаголов в примерах (2б), (3б) вытекают следующие их свойства, чрезвычайно существенные с точки зрения синтаксиса текста: контрастоспособность ⁴, способность выражать отчленяемый компонент в условиях контрапозиции ⁵, способность служить ремой предложения (рематичность) ⁶. Этими свойствами не располагают глаголы в предложениях (2а, За), неспособных к расчленению, ограниченных в возможностях словорасположения, -- глаголы неполнозначные, служащие лишь для вербального «подкрепления» семантики протяженности, заключенной в слове «дорога», и семантики состояния, заключенной в слове «тишина». Если эти финитные глаголы не приписывают существительному в именительном падеже никакого признака, кроме того, который заключен в самом понятии, названном этим существительным, и неспособны нести на себе
³ Знаком (?--) условно обозначаем предрематическую паузу в ответной реплике диалога.
⁴ О контрастоспособности/неконтрастоспособности как способностислов выражать в тексте семантику противопоставления см.: Николаева Т. М. Лингвистика текста и проблемы общей лингвистики. Изв. АН СССР, ОЛЯ, 1977, № 4, с. 310 (со ссылками на X. Вайнриха, Р. Харвега и Е. А. Брызгунову).
⁶ Понятие контрапозиции использует автор вслед за П. С. Поповым в кн.: Золотова Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., «Наука», 1973, с. 335.
⁶ Понятием рематичные -- нерематичные глаголы пользуется В. А. Матвеенко, но, по-видимому, в несколько ином значений (см.: Матвеенко В. А. Рема предложения -- производное от его семантики. -- В кн.: Проблемы синтаксической семантики. МГПИИЯ им. М. Тореза, 1976, с. 152--154).
115

логическое ударение, то сомнительна и их предикативная роль в предложении. При явной их семантической и синтаксической ослабленности, очевидной остается лишь их морфологическая функция -- показателя частных модально-временных характеристик, в которых выражается отнесенность данного сообщения к действительности (ср. разные способы выражения этих характеристик в парадигматических рядах Тишина -- Была тишина -- Будет тишина. . . и Стоит тишина -- Стояла тишина -- Будет стоять тишина). Подобные случаи дают основание говорить о «квазидвусоставности» и о неакциональности предложений ⁷.
Итак, сопоставляя экспериментальные варианты
(1) Зимняя ночь. (2) Дорога, идущая (3) Тишина.
вдоль леса.
(1) Зимняя ночь. (2а) Вдоль леса идет (За) Стоит полная ти-
дорога. шина.
(1) Зимняя ночь. (26) Вдоль леса идет (36) Стоит полная жен-
охотник. щина.
можно увидеть достаточно оснований считать, что предложения (2а) и (За) остаются по существу однокомпонент-ными, структурно-семантически близкими к (2) и (3) как предложения, констатирующие наличие предмета и состояния в описательном типе речи, в отличие от (26) и (36) -- двухкомпонентных сообщений о предмете и его предикативном признаке, представляющих повествовательный тип речи. Признаки, по которым они сопоставлены, и выводят на путь соотнесения структуры предложения и структуры текста.
Выявляется, таким образом, возможность двух подходов к синтаксическому анализу и синтаксической классификации:
I -- сближение (2а) и (26), (За) и (36), противопоставленных (2), (3) и (1) -- на формально-традиционных основаниях;

⁷ О квазидвусоставности и мнимой глагольности предложений см.: Золотова Г. А. Указ, соч., с. 215, 126--129. -- Поскольку справедливы упреки критиков в терминологической непоследовательности (мнимо-глагольными или неглагольными названы были предложения, формально включающие глагол -- см. об этом, например: Обзор работ по современному русскому литературному языку за 1970--1973 гг. Синтаксис. М., «Наука», 1976, с. 48), предлагается соответственно различать предложения по признаку акциональность/неакциональность.
116

II -- сближение (2а) и (2), (За) и (3), а также (1), противопоставленных (26) и (36) -- на основании структурно-семантического компонентного анализа.
Возможность разных подходов к изучаемому объекту не изменяет самого объекта, она говорит лишь о том, что в каждом случае от объекта абстрагируются различные его признаки, совокупность которых оказывается более или менее релевантной для дальнейших целей исследования.
С точки зрения синтаксиса текста формально-традиционный анализ по членам предложения, действительно, оказывается неперспективным, он ведет к отрицательному решению вопроса о структурной соотносительности текста (фрагмента текста) и предложения. Структурно-смысловой компонентный анализ открывает известные перспективы в этом направлении. В дальнейшем изложении попытаемся показать это на материале.
2. Очевидно, не вызывает сомнений, что фрагменты текста, различающиеся в речевом произведении, организуются прежде все'го потребностью автора выразить смысл, т. е. они должны быть объединены какой-то семантической общностью ⁸. Задача заключается в том, чтобы выявить, какими языковыми средствами выражается эта семантическая общность.
Прежде всего, по-видимому, это отбор говорящим (пишущим) синтаксических моделей для выражения соответствующего содержания: предложений с акционально-гла-гольными предикатами для сообщения о действиях, предложений с именными и адъективными предикатами для описания предметов и их качеств и т. д. Далее -- это взаимная организация предложений для построения связного фрагмента текста.
Поскольку для целей данной статьи нет надобности анализировать текст как замкнутое единство, как целое речевое произведение, работаем здесь с категорией текстового фрагмента, удобной тем, что фрагмент может быть рассматриваем и как результат членения целого текста, и как результат объединения предложений в сложное синтаксическое целое.
⁸ «Можно говорить о своего рода гносеологической первичности семантической связности среди строевых коррелятов единства текста» (Гиндин С. И. Внутренняя организация текста. Автореф. канд. дис. М., 1972, с. 16).
117

2.1. Категории актуального членения -- тема и рема (данное и новое) -- одни из главных организаторов связности текста, движения мысли от предложения к предложению. До сих пор исследователей больше интересовала тема, ее роль в композиционно-синтаксических связях между предложениями. Обратимся к реме.
Направим внимание на слова, несущие на себе логическое ударение, в пределах текстовых фрагментов разного типового содержания. Начнем с описания места действия.
В доме Гаврилы Афанасьевича из сеней направо находилась тесная каморка с одним окошечком. В ней стояла простая кровать, покрытая байковым одеялом, а пред кроватью еловый столик, на котором горела сальная свеча и лежали открытые ноты. На стене висел старый синий мундир и его ровесница, треугольная шляпа; над нею тремя гвоздиками прибита была лубочная картина, изображающая Карла XII верхом (Пушкин, Арап Петра Великого).
Все ударные (выделенные курсивом) слова этого отрывка отличаются грамматико-семантической однородностью: это -- обозначения предметов описываемой обстановки. Смысл описания обычно в том и состоит, чтобы констатировать наличие предметов, представляющих компоненты общей картины, и указать на пространственные соотношения между ними. Соответственно общими чертами характеризуются и предложения, рематическими элементами которых служат выделенные слова. Несмотря на то, что с формальной стороны все эти предложения глагольные, они вместе с тем не сообщают о действиях, а только о существовании и местоположении. Ни один из этих глаголов не принимает на себя логическое ударение. Другими словами, глаголы этого фрагмента характеризуются признаками неакциональности и нерематич-ности.
Те же особенности можно наблюдать и в отрывках аналогичного содержания из других произведений разных писателей. Например:
Князь подвел гостей к окну, и им открылся прелестный вид. Волга протекала перед окнами, по ней шли нагруженные барки под натянутыми парусами и мелькали рыбачьи лодки, столь выразительно прозванные душегубками. За рекою тянулись холмы и поля, несколько деревень оживляли окрестность (Пушкин, Дубровский); Уже
118

светало; ясно обозначились баржа, кусты тальника на воде и зыбь, а назад оглянуться -- там глинистый обрыв, внизу избушка, крытая бурою соломой, а выше лепятся деревенские избы (Чехов, В ссылке);
Мы вышли на поляну в зеленом ущелье. Как белые острова, стояли в сочной траве толпы высоких одуванчиков. Под густыми буками мы увидели старый пустой сарай. Он стоял на берегу шумной горной речонки (Паустовский, Далекие годы).
Подобным же образом рематически организуются и аналогичного содержания фрагменты нехудожественных текстов. См. примеры:
Но вернемся на космодром Байконур. Далеко в Степь уходит бетонированное шоссе. Оно ведет к той стартовой площадке, с которой был запущен первый спутник. Влево и вправо от шоссе -- ответвления, они ведут к другим стартовым площадкам. Идут ответвления и к наземным станциям слежения, чаши антенн которых нацелены в небо. [Мы движемся по основному шоссе] и наконец на горизонте появляется зеленый островок с возвышающимся над ним монументальным зданием и знакомыми сейчас всем ажурными конструкциями стартовой системы. [Мы прибыли в космический порт]. . . (Наука и жизнь, 1978, № 1); Здание дирекции объединения прилепилось словно ласточкино гнездо к вершине крутого, невысокого холма. Отсюда хорошо различимы окрестные взгорья и долины, пастбища, расчерченные проволочными изгородями на ровные квадраты. Там и тут -- группы аккуратных белых зданий животноводческих ферм (Правда, 1978, 1 янв.).
Во всех приведенных фрагментах рематически ударными словами продолжают быть названия предметов, характеризующих описываемую картину. Глаголы, семантика которых, казалось бы, стала разнообразнее (протекала, шли, мелькали, тянулись, раскинулись, уходит, ведет, мы увидели и т. п.), остаются по существу сообщениями о наличии в поле зрения наблюдателя предмета, функционирующего в момент восприятия (свеча горела, река протекала, барки шли), либо авторизующими включениями, указывающими на субъект и/или процесс восприятия картины (мы увидели и т. п.). Показательна и препозиция большинства глаголов в описании и неспособность их принять логическое ударение. Нельзя, конечно,
119

преуменьшать роль в описательном отрывке всех прочих, неударных, слов, называющих неотъемлемые от рисуемой картины и от индивидуальной манеры автора детали и характеристики. Но движение мысли (или -- здесь -- мысленного взгляда) от предложения к предложению фиксируется предметными ремами, составляющими картину перед взором воспринимающего (читателя) так же, как содержащие их предложения составляют фрагмент текста. На этом основании введем понятие рематической доминанты текстового фрагмента.
В рассмотренных примерах, представляющих типовые текстовые фрагменты, содержащие описание места, единство сверхфразового целого, скрепляющее его изнутри и выделяющее его из текстового окружения, поддерживается в значительной мере семантико-грамматической однородностью предметных рем, или предметной рематической доминантой⁸.
2.2. Обратимся к текстам иного содержания. Вот фрагменты, содержащие характеристику лица (персонажа):
Бурмин был в самом деле очень милый человек. Он имел именно тот ум, который нравится женщинам: ум приличия и наблюдения, без всяких притязаний и беспечно насмешливый. Поведение его с Марьей Гавриловной было просто и свободно; . . .Он казался нрава тихого и скромного, но молва уверяла, что некогда был он ужасным повесою, и это не вредило ему во мнении Марьи Гавриловны, которая (как и все молодые дамы вообще) с удовольствием извиняла шалости, обнаруживающие смелость и пылкость характера (Пушкин, Метель); Нина Александровна казалась лет пятидесяти, с худым, осунувшимся лицом и с сильной чернотой под глазами. Вид ее был болезненный и несколько скорбный, но лицо и взгляд ее были довольно приятны; с первых слов выявлялся характер серьезный и полный истинного достоин-
⁸ Ср.: «. . . Функция темы типична для слов со значением предметности, а функция ремы для слов со значением признака [разрядка автора] -- действия, качества, состояния и под. . . . Функция ремы для слов со значением признака обусловлена их значением, а для слов со значением предметности -- контекстом» (Ковтунова И. И. Порядок слов и актуальное членение предложения. М., «Просвещение», 1976, с. 92). По-видимому, приведенное утверждение можии уточнить, иели дифференцировать понятие контекста.
120

ства. Несмотря на прискорбный вид, в ней предчувствовалась твердость и даже решимость. Одета она была чрезвычайно скромно, в чем-то темном, и совсем по-старушечьи, но приемы ее, разговор, вся манера изобличали женщину, видавшую и лучшее общество (Достоевский, Идиот); Он вообще жил очень замкнуто и дико. Он иногда бывал необыкновенно весел, мил, любезен, разговорчив, остроумен, даже блестящ, неистощим на мастерские рассказы. Но большей частью был он как-то едко молчалив, все что-то думал, ядовито усмехаясь, зло бормоча и без конца поспешно шагая по дому по двору, быстро раскачиваясь на своих тонких и кривых ногах. В это время всякую попытку заговорить с ним обрывал или короткой, желчной любезностью или дерзостью (Бунин, Жизнь Арсеньева).
В отличие от предметной рематической доминанты, характеризующей описание места, здесь наблюдаем доминанту качественную. Логическое ударение в пределах этих отрывков несут слова, называющие качества, признаки внешности, характера представляемого персонажа. Грамматически это прилагательные, деадъективы или существительные признакового значения, именные сочетания, качественные наречия. Глаголы, как и в описаниях места, нерематичны и неакциональны. Семантика их призвана выражать отношение признака к предмету (быть, бывать, иметь, обладать), либо восприятие наблюдателя (казалось, чувствовалось, обнаруживалось и т. п.).
Аналогичны способы организации фрагментов, содержащих качественную характеристику предметов:
Коридор вагона был узкий и длинный. Возле наружной стены его были приделаны складные скамейки, которые сами с треском захлопывались, если с них слезешь. Сюда же, в коридор, выходили еще десять дверей. И все двери были блестящие, красные, с желтыми волочеными ручками (Гайдар, Чук и Гек); . . .Стоит в поле завод. Поле белое, трубы красные. Дым черный, а свет желтый. . . Вот будка, и, укутанный в тулуп, стоит часовой. Часовой в тулупе огромный, широкий, и винтовка его кажется тоненькой, как соломинка (там же); Красный фосфор получается в виде порошка красно-бурого цвета. Как все вещества с атомной кристаллической решеткой, он нелетуч и нерастворим ни в каких растворителях. Красный фосфор не ядовит (Ходаков и др. Неорганическая химия).
121

2.2.1. Между текстами с предметной доминантой и качественной можно заметить различие и в тематической организации.
Поскольку содержание первых текстов сводится к изображению соположенных предметов, для них типична последовательная организация, когда темой следующего предложения становится рема предыдущего, т. е. предметы вводятся в описание как бы друг через друга, с помощью местоименных субституций: Каморка. . . В ней... -- столик, на котором... шляпа; над нею... и т. п. Ср.: С высоты более двух тысяч метров ровными скосами спускаются к долине реки Жиу гряды Ретезатских гор. У их подножия раскинулись многоэтажные дома горняцкого поселка Лупени (Правда, 1978, 21 янв.).
Возможен в описаниях и другой тип тематической организации текста -- параллельного соподчинения, когда темами служат обозначения частей (сторон) целого, так что движение тем составляет как бы план описания. Ср., например (темы выделяем разрядкой, ремы -- курсивом):
Обширный кабинет был убран со всевозможной роскошью; около стен стояли шкафы с книгами, и над каждым бронзовый бюст; над мраморным камином было широкое зеркало; пол обит был зеленым сукном и устлан коврами (Пушкин, Выстрел). Здесь при общем тематическом рисунке параллельного соподчинения (кабинет: стены, камин, пол) есть и частный прием последовательного развития текста (шкафы. .., и над каждым); кроме того, нельзя не учитывать оценочно-качественного характера первой ремы, чем обусловлена значительность определений при названиях предметов.
Что же касается фрагментов, характеризующих персонаж, то они чаще организуются вторым способом, параллельного соподчинения, по тематическому «плану» (п е р-сонаж: ум, поведение, нрав; возраст, вид, характер, одежда, манеры и т. п.).
2.3. Перейдем к фрагментам, содержанием которых являются динамически сменяющие друг друга действия. Именно глаголы, называющие эти действия, становятся здесь носителями логического ударения, ремами ряда объединенных в фрагменте предложений;
122

Он вспыхнул и дал мне пощечину. Мы бросились к саблям; дамы попадали в обморок; нас растащили, и в ту же ночь поехали мы драться (Пушкин, Выстрел); С этим словом она бросила ему кольцо и заперла окошко. Мальчик поднял кольцо, во весь дух пустился бежать -- и в три минуты очутился у заветного дерева. Тут он остановился, задыхаясь, оглянулся во все стороны и положил колечко в дупло. Окончив дело благополучно, хотел он тот же час донести о том Марье Кириловне, как вдруг рыжий и косой, оборванный мальчишка мелькнул из-за беседки, кинулся к дубу и запустил руку в дупло. Саша быстрее белки бросился к нему и зацепился за его обеими руками (Пушкин, Дубровский); Рано утром, еще, может быть, в восемь часов, Татьяна Павловна прилетела в мою квартиру ... и вдруг узнала обо всех вчерашних ужасах. . . Мигом бросилась она к Катерине Николаевне. . ., разбудила ее, напугала и потребовала, чтоб меня немедленно освободили. С запиской от нее она тотчас же полетела к Бъорингу и немедленно вытребовала от него другую записку. . . С этой запиской она и прибыла в участок и просьба ее была уважена (Достоевский, Подросток); Нужно было спасаться, чем-нибудь занять, отвлечь себя, куда-нибудь идти. Он решительно надел картуз, взял стек, быстро пошел, звеня шпорами, по пустому коридору, сбежал по крутой лестнице на подъезд. . . (Бунин, Солнечный удар).
Применительно к текстовым фрагментам такого рода можно говорить об акциональной рематической доминанте, выраженной глаголами со значением действия. Тематическая организация акциональных фрагментов зависит в основном от характера субъекта действия: при одном субъекте чаще наблюдается последовательное развитие текста, темами следующих предложений могут быть достигаемые объекты, цели, адресаты, включенные в сферу рематических действий, при двух или нескольких субъектах темами обычно служат параллельно сменяющиеся обозначения этих лиц:
Проводник ушел, а Гек поспешно направился к себе в купе. Он с трудом приоткрыл дверь. Осторожно, чтобы не разбудить маму, закрыл и кинулся на мягкую постель. А так как толстый Чук развалился во всю ширь, то Гек бесцеремонно ткнул его кулаком, чтобы тот подвинулся (Гайдар, Чук и Гек); Вдруг в народе кто-то ахнул от страха. Мальчик от этого крика опомнился, глянул вниз
123

и зашатался. В это время капитан корабля, отец мальчика, вышел из каюты. . . (Л. Толстой, Прыжок).
Тексты с акциональной рематической доминантой неоднородны, могут быть выявлены их разновидности, определяющиеся характером соотношения действий между собой, их аспектно-временной локализованностью и другими признаками. Для примера приведем здесь фрагмент, где ремы выражены узуально-акциональными глаголами:
Я придумал сложную игру. . . Я был владельцем самого большого флота в мире. . . Я снимал пароходы с одного рейса и посылал в другой. Я следил за плаваньем своих кораблей. . . Я зачитывался путеводителями, судовыми справочниками. . . (Паустовский, Далекие годы). Особую грамматико-стилистическую разновидность ак-циональных фрагментов представляют такие синтаксические целые, где экспрессивная динамика действий передана номинативными или эллиптическими фразами с ре-матически выделенными девербативами от акциональных глаголов (часто -- вместе с родительным производителя действия), предложно-именными формами со значением направления, наречиями со значением характера действия, см., например:
Мимо дома -- рысью в садок. Залегли под плетнем. Глухой говор. Звяк стремян. Скрип седел. Ближе (Шолохов, Тихий Дон).
2.3.1. По ходу анализа уже затронут еще один непростой вопрос о составе и членимости ремы. Дело в том, что в текстах акционального типа глагольное сопровождение, объекты и обстоятельства действий, либо включаются в состав ремы, так что логическое ударение выделяет не слово, а словосочетание, либо даже перетягивают логическое ударение на себя. По-видимому, могут быть сформулированы некоторые закономерности таких явлений, зависящие от семантики глагола и его сопровождения, от темо-рематического движения, а также от типа текста. В целом этот вопрос требует специального рассмотрения ¹⁰, приведем лишь некоторые наблюдения:
¹⁰ Д. Н. Шмелев, подкрепляя наблюдения П. Адамца о роли категории определенности/неопределенности («индивидуализирован-ности») в актуальном членении предложения, приводит примеры влияния отрицательной семантики глаголов на интонационное членение фразы (см.: Шмелев Д. Н. Синтаксическая членимость высказывания в современном русском языке. М., «Наука», 1976, с. 130--131).
124

а) Ударение принимает на себя словосочетание аналитического характера с неполнозначным, фразеологически связанным глаголом (дал пощечину, попадали в обмороки т. п.) ^п;
б) При полнозначных, но сопровождаемых предложно-падежной формой глаголах распределение информативной значимости между ними происходит по-разному. Глаголы движения и перемещения служат ремой вместе с именными формами, обозначающими ориентиры движения, но большая сила ударения приходится при этом на ориентиры. Переходные же глаголы принимают ударение на себя, а включение/невключение объектной именной формы в состав ремы зависит от информативности, новизны
предмета.
Объяснение этим различиям -- в закономерностях взаимодействия семантики и синтаксиса падежных форм имени. Объектная форма имени -- связанная, ее присутствие при глаголе обязательно, независимо от степени информативности; формы же со значением направления -- свободные, содержащие сему движения, и факультативные, они могут не включаться в текст, когда направление движения несущественно или известно (Слуга вошел и объявил, что лошади готовы -- Пушкин, Выстрел), но если включены, то информативная сила их становится часто больше, чем глагола, потому что для автора в сюжетных и изобразительных целях обычно важнее направление движения, путь движения, чем характер движения. Ср. примеры:
Из сада по выгону пошли к глиняным оврагам. От часовни по дороге спустились домой через деревню (А. Н. Толстой, Мечтатель); Певец Орфей пошел за погибшей женой в страну мертвых. Вымолил там ее душу и повел обратно на землю, к жизни (Известия, 29 июля, 1977); Дубровский вскочил с кровати, схватил оружие и вышел из шалаша (Пушкин, Дубровский).
Разумеется, вопрос о составе неоднословной ремы и характере отношений между ее компонентами нуждается в дальнейшем изучении. Заметим, что он возникает применительно к ремам не только глагольного, но и именного характера. В приведенном выше материале можно наблюдать как бы дополнительные, ослабленные по сра-
¹¹ Об этом см. также: Ковтунова И. И. Порядок слов и лексико-семантическая структура предложения. -- В кн.: Грамматическое описание славянских языков. М., «Наука», 1974, с. 184--186.
125

вйению с основным, логические ударения на компонентах именного рематического сочетания, обозначающих предметные признаки рематически выделенного предмета и вместе с ним иерархически вписывающихся в изображаемую картину (каморка с одним окошечком. . .; кровать, покрытая байковым одеялом. . .; барки под натянутыми парусами. . .; островок с монументальным зданием и аккуратными конструкциями стартовой системы и т. п.).
в) Большая семантико-синтаксическая нагруженность конструкции ведет и к большей сложности ее рематической организации. Можно, по-видимому, утверждать, что предложения, усложненные способом каузации, дают двухвершинную рему: первая выделяет предикатное имя со-бытия-каузатора, вторая -- каузированное действие-состояние: В тот день ничто беды не предвещало. В горах Джавехетии сияло солнце, необычное для этого времени года. Вдруг нарастающий глухой гул / насторожил людей (Правда, 1978, 11 янв.); За окнами казармы постепенно светлело. . . Сигнал тревоги / нарушил предутреннюю тишину (Известия, 1977, 4 апр.).
Здесь, разумеется, надо отличать имя события-кауза-тора как новое, вводимое данным предложением и потому выделяемое рематически, от повторной номинации собы-тия-каузатора, когда оно составляет тему данного предложения; в последнем случае каузативная усложненность структуры проявляется в большей выраженности (интонационно, паузально) темо-рематической расчлененности, ср.: Визг этот / как будто разбудил артиллериста (Л. Толстой, Акула); Эта возня / мне начинала надоедать (Мамин-Сибиряк, Медвежонок) ¹². Двухвершинная рематичность сохраняется и в том случае, когда новое -- обозначение каузируемой реакции субъекта предшествует новому -- каузатору:
Она ответила вполголоса, не от испуга, а от смущения (Паустовский, Корзина с еловыми шишками); Беспокойство вкладчиков вызывают участившиеся в последнее время случаи банкротства крупных компаний (Известия 1967, 16 апр.).

¹² Не вскрывая каузативной структуры подобных конструкций, И. И. Ковтунова считает их высказываниями с двумя темами при обоих вариантах расположения компонентов (см.: Ковтунова И. И. Порядок слов и лексико-семантическая структура предложения, с. 186--187).
126

Приведенные наблюдения не исчерпывают вопроса о СО: ставе усложненной ремы, но они свидетельствуют о том, что для решения его должны учитываться структурна-семантическая роль в предложении глагола и характер отношений его с именным окружением (либо между сочетающимися именными формами).
2.4. Не ставя задачей статьи перечень типов рематических доминант текстовых фрагментов, но стремясь лишь показать их роль в организации текстов и средства их языкового выражения, остановимся еще на фрагментах со значением состояния и изменения состояния.
Мертвая тишина стояла вокруг. Замолчали лягушки и птицы, перестала плескать рыба. Даже листья не шевелились, испуганные грозой. Мордан залез под дачу, тихонько повизгивал там и не хотел выходить. Только люди шумели и перекликались, но и людям было не по себе (Паустовский,'Далекие годы).
Состояние замершей перед грозой природы передается как бы заглавным рематическим выделением слова тишина, с категориальным значением состояния, и затем конкретизируется, развивается в глагольных ремах, в которых с помощью префиксации, отрицания, фазисных глаголов выражается прекращение, отсутствие действия. Люди, противостоящие природе, еще продолжают действовать, но и они поддаются общему состоянию, выраженному статальной фраземой в последней реме.
Статальная рематическая доминанта этого фрагмента резко противостоит акциональной доминанте следующего, где ее выражают фазисно-динамические глаголы совершенного вида:
Потом все завыло и засвистело. Заскрипели столетние липы. Желтая мгла помчалась над самой землей. Посыпались стекла. Невиданно белый свет зажегся в этой мгле и раздался такой треск, будто дачу вбило в землю по самую крышу. По шумящим вершинам прокатился желтый огненный шар. Он трещал и дымился, а потом взорвался с сухим грохотом, как дальнобойный снаряд (там же).
Содержание следующих фрагментов -- постепенное изменение состояния:
Помню: солнце пекло все горячее траву и каменное корыто на дворе, воздух все тяжелел, тускнел, облака сходились все медленнее и теснее и, наконец, стали подергиваться острым малиновым блеском, стали где-то в са-
127

мой глубокой и звучной высоте своей погромыхивать, а потом греметь, раскатываться гулким гулом и разражаться мощными ударами, да все полновеснее, величавей, великолепнее. . . (Бунин, Жизнь Арсеньева); Красный фонарь маяка, поворачиваясь, то вспыхивал, то гас. При его фотографическом свете, медленно-медленно, как негатив в глянцевой ванночке, проявлялась ночь. Сперва парус был светлее неба. Потом небо стало светлее паруса. . . Звезды утратили лучистость. Небо отделилось от моря. Море стало темней неба. . . Началось утро. Ста л пробирать холод. Небо на востоке над морем окрасилось в черешневый цвет (В. Катаев, Море).
Лексико-грамматическими средствами в отрывке ремати-чески выделяются значения состояний и признаков в их движении, фазисных переходах, утрата и приобретение качеств, изменение степени качеств. Назовем рематическую доминанту такого типа текста статально-ди-намической.
2.5. Можно назвать импрессивной доминанту тех фрагментов, в которых окружающая среда, внешний мир передаются через эмоциональное восприятие субъекта, через производимое на него впечатление; средствами выражения импрессивной ремы окажутся слова из категории состояния, качественно-оценочные прилагательные и наречия, отвлеченные имена соответствующей семантики. См. примеры:
Все было хорошо, во всем было безмерное счастье, великая радость; даже в этом зное и во всех базарных запахах, во всем этом незнакомом городишке и в этой старой уездной гостинице была она, эта радость, а вместе с тем сердце просто разрывалось на части. (Бунин, Солнечный удар); Это было для меня самое глухое из всех глухих мест на свете. Какая благословенная пустынностъ\ Казалось, сидел бы в этой лощине весь век, кого-то любя и кого-то жалея. Какой прелестный и по виду и по имени цветок цвел в густой и высокой траве и на скатах -- малиновый Богородичный цветок с коричневым липким стеблем! И как горестно-нежно звенела в бурьяне своей коротенькой песенкой овсянка! (Бунин, Жизнь Арсеньева); Теперь он уверял себя, что Анну Акимовну он любит платонически, идеально, хотя сам не знал, что это зна- -чит. Но ему было хорошо, уютно, тепло, Анна Акимовна казалась очаровательною, оригинальною, и он думал, что приятное самочувствие, вызываемое в нем этой обстановкой, и есть именно то самое, что называется платоническою любовью (Чехов, Бабье царство).
По-видимому, фрагменты с импрессивной рематической доминантой больше других избирательны, свойственны или не свойственны манере определенных писателей и определенным жанрово-стилистический видам текстов.
2.6. Заключим приведенные материалы обобщающей табличкой.

	Типовые значения текстовых фрагментов	Рематическая доминанта
	Описание места Характеристика персонажа, предмета Динамика действия Состояние (природы, среды, лица) Изменение состояния, переход от состоя- ния к действию Субъективно-оценочное восприятие дейст- вительности	Предметная Качественная Акциональная Статальная Статально-динамиче- ская Импрессивная

Подчеркнем при этом три обстоятельства:
а) Выделение семантических типов текстовых фрагментов и характеризующих их рематических доминант опирается на различия в языковых средствах их организации и выражения (синтаксико-семантические модели предложений, семантико-грамматические разряды слов),
б) Нельзя, разумеется, думать, что всякий текст представляет собой ту или иную комбинацию упомянутых фрагментов. Дело обстоит сложнее и потому, что в данной работе описана только часть типовых фрагментов и потому, что в реальных текстах типовые фрагменты вступают в разнообразные взаимодействия друг с другом, обычные и необычные: обычны взаимодействия описаний места, характеристики предметов с повествованием о движении, перемещении воспринимающего субъекта; повествования о действиях, событиях с импрессивно-оценочными, статальными фразами или включениями во фразы и т. д. ^13
13 Кажется несколько поспешным утверждение, что «на высшем уровне организации речи функционирует всего 4 основных семантических единицы. . . с предметным, процессуальным, темпоральным и локальным значениями» (их -- около 99%). (Лосева Л. М. О синтаксическом и семантическом аспектах исследования целых текстов. -- В кн.: Лингвистика текста. Материалы научной конференции, ч. 1. М., 1974, с. 182).
129

Вместе с тем очевидно, что явление следует показать на образцовых манифестациях по возможности «в чистом виде», для чего необходимым был и отбор и даже иногда купюры.
в) Задача полного описания, максимального охвата всех существующих типов рематических доминант в статье не ставится. Цель автора -- показать определенное явление, вырастающее из наблюдаемых фактов, оценить его как инструмент анализа текста, сделать возможные выводы и наметить круг вопросов, к исследованию которых побуждают представленные наблюдения.
Я. Изложенное позволяет подвести некоторые, предварительного характера итоги:
1) Признание соотносительности предложения и сложного синтаксического целого (сверхфразового единства, фрагмента текста) принципиально возможно и необходимо. Становится все очевиднее, что отрицательное отношение к закономерности связи структуры предложения и структуры текста объясняется тем, что в поисках текстовых характеристик исходят не из реально существующей синтаксической системы, а из традиционно сложившейся системы представлений о ней, не вполне адекватной представляемому объекту.
Ни в коей мере не уподобляя строение текста строению предложения, выявляем структурно-семантические основания этой соотносительности, которая с естественной логичностью вытекает из природы вещей: потребность выразить мысль реализуется как в предложении, так и в более крупных речевых единицах, избирая и соответственно организуя для обозначения однородных явлений действительности однородные лексико-грамматические ка-гегории слов. Формы синтаксического выражения, как писал В. В. Виноградов, «обычно находятся в структурном сочленении со значениями самих слов»¹⁴. Поскольку между текстом и предложением существуют отношения целого и части, построения и его составляющих, типовые значения фрагментов текста оказываются теми же,
¹⁴ Виноградов В. В. Стиль «Пиковой Дамы». -- В кн.: Пушкин. Временник Пушкинской комиссии, вып. 2. М.--Л., Изд-во АН СССР/1936, с. 128.
130

что и типовые значения предложений, иногда лишь поднятыми выше иерархической ступенькой абстракции.
Не отрицая того, что различные компоненты, организующие текст, в составе целого могут получать дополнительные композиционные и экспрессивно-смысловые нагрузки («целое больше, чем сумма его частей»), полагаем, что смысл речевого целого не возникает лишь на уровне речи, а создается соотношением смыслов соединяющихся в нем семантико-синтаксических языковых единиц. Речь, или текст как произведение речевой деятельности, отбирает те модели и средства, которыми располагает языковая система для выражения соответствующих смыслов.
В большой мере прав Б. М. Гаспаров, сетующий, что до сих пор всеобщая практика анализа текстов сводится чаще всего к обнаружению лексических повторов и конъ-юнкторов, наличие которых не является тем не менее ни достаточным, ни необходимым признаком межфразовой связи ¹⁶. В связи с этим автор резонно призывает «обратиться не к лексическому составу соединенных в тексте предложений, а к их грамматической структуре» ¹⁶. При этом, как мы старались показать, важно видеть не только противопоставленность лексики грамматической структуре, но и их взаимодействие, без чего невозможно понимание ни грамматической структуры предложения, ни структуры текста.
С точки зрения интересующей нас здесь проблематики -- синтаксиса текста -- взаимодействие это осуществляется в определенном текстовом звене -- реме, на уровне ее се-мантико-грамматического, категориального значения.
2) Рема имеет двойную функциональную направленность: внутри предложения она противопоставлена теме, соединяя исходную и новую, коммуникативно значимую информацию в коммуникативном акте; за рамками предложения рема данного предложения вступает в смысловые отношения с ремами соседних предложений, создавая рематическую доминанту текстового фрагмента, сигнализирующую его семантическую общность и способствующую членению текста. Выявляются некоторые закономерности
¹⁵ «Получается так, что не связь между предложениями устанавливается на основе субституции, а напротив, явление субституции замечается и идентифицируется на основе осознания текста как связного» (Гаспаров В. М. Указ, соч., с. 40).
¹⁶ Там же, с. 48.
131

соотношения определенных типов темы с определенными типами ремы как несущих и несомых элементов в архитектонике текста¹⁷.
3) Обнаруживается возможность внести некоторые уточнения в понятие коммуникативной парадигмы предложения. Известно, что категории темы--ремы подвижны, не закреплены за грамматическими категориями субъекта -- предиката, что изолированное предложение обладает некоторым количеством возможностей варьирования темо-рематического отношения.
Материал, рассмотренный в статье, подтверждает, что темо-рематическое (актуальное) членение предложения принадлежит грамматике текста, что именно текст, смысловое задание текстового фрагмента, его композиционно-смысловая доминанта обуславливает распределение темо-рематических ролей в предложении. И хотя глагольное предложение отличается большим набором рематических возможностей, даже элементарный пример из рассмотренных выше: (1) Вдоль леса идет охотник и (2) Охотник идет вдоль леса говорит о том, что первое предложение скорее предполагает окружение, представляющее читателю предметы, составляющие картину, и, следовательно, порядок слов в нем подчиняется правилу предметной доминанты, а второе -- окружение, в котором речь идет о смене действий, и порядок слов соответствует правилу акциональной доминанты¹⁸. Ср. аналогичное словораспо-
¹⁷ Ф. Данеш в ряде своих работ указывал на важность установления связи между актуальным членением (функциональной перспективой предложения) и семантической структурой предложения, на важность изучения семантической функции ремы для классификации высказываний с точки зрения их роли в построении текста (см.: DaneS F. Functional sentence perspective and organization of the text. -- In: Papers on Functional Sentence Perspective. Praha, 1974; Он же. Semantic consideration in syntax. -- In: Actes du X Congress international des linguistes, II. Bucarest, 1970, c. 402--403.
¹⁸ Исследователи отмечали смысловое различие в подобных парах предложений, вытекающее из перемены мест имени и глагела (см.: Ebeling С. L. Subjekt and predicate especially in Russian. S'-Gravenhage, 1958, c. 20; Adamec P. К uloze semantiky ve slovosledu. -- Slavica pragensia, IV. Praha, 1962, c. 298; Koршунова И. И. Порядок слов и актуальное членение предложения, с. 69--70), но рассматривали это различие лишь в рамках предложения. Д. Н. Шмелев («Синтаксическая членимость высказывания» ... с. 119) аялечает различия в «семантическом потенциале» подобных фраз: констатирующий характер одной из фраз и описательный -- другой. По-видимому, квалификации описательный, констатирующий и под. характеризуют скорее явления текста, чем отдельного предложения.
132

ложение в текстовых фрагментах с различной рематической доминантой:
(1) ... Гек за это время увидел через окно немало.
Вот лесной домик. В огромных валенках, в одной рубашке
и с кошкой в руках выскочил на крыльцо мальчишка. . .
Но уже нет ни домика, ни мальчишки, ни кошки -- стоит в поле завод. . . Вот будка, и, укутанный в тулуп стоит часовой. . .
Потом пошел танцевать лес. . . Проносились навстречу поезда. . . (Гайдар, Чук и Гек).
(2) ... Боб побежал по лестнице и скрылся в дыму.
Через пять минут он выбежал из дома и в зубах за рубашку
нес девочку. Мать бросилась к дочери. . . (Л. Толстой, Пожарные собаки).
Выявление соответствия/несоответствия между значением глаголов и семантическим типом текста, в построении которого они участвуют, позволяет выделить глаголы, обладающие признаком нерематичности в определенных структурно-семантических условиях и, следовательно, значительно сократить коммуникативную парадигму соответствующих предложений, теоретически конструируемую без учета этого признака
4) Все изложенное, хотя и имеет дальнейшей целью выявление общих закономерностей структуры текстов, не может быть отнесено ни к тексту вообще, ни ко всякому тексту. Здесь обобщены некоторые особенности текстовых структур, наблюдаемых в определенном корпусе текстов, главным образом беллетристических и газетно-журнальных. Другие средства и приемы организации других текстов, разнообразного жанрово-стилисти-ческого характера, нуждаются в конкретном обследовании.
Думается, что современная лингвистика текста несколько преждевременно поспешает к глобальной теории текста вообще. Между тем актуальной задачей представляется не создание интегрального конструкта текста, а дифференциация типов текста, накопление знаний об их лингвистических свойствах и построение на этой основе типологии текстов.
133