1. Представители почти всех направлений структурализма считают себя продолжателями учения Соссюра. Во всяком случае, революционный, после младограмматизма, тезис о системности языка безоговорочно разделяется всеми школами структурализма. Однако можно показать, что практически все структуральные направления не столько разделяют идею системности языка, сколько унаследовали от Соссюра неясность в понимании таких общих категорий, как «система», «структура», «форма». Так же, как сам Соссюр, представители этих направлений чаще просто не различают перечисленных понятий. Правда, если Соссюр, как правило, говорил о «системе», то позже этот термин был вытеснен термином «структура». Но даже те лингвисты, которые противопоставляют или различают структуру и систему, не дают четких и согласованных критериев такого различения. Остается неясным, нужно ли изучать язык как систему, как структуру, как систему систем или как структуру систем.
 

2. Сопоставление различных определений структуры и системы и анализ содержания этих понятий, вкладываемого представителями различных наук, приводят к выводу, что под системой следует понимать любое сложное единство, состоящее из взаимосвязанных или взаимообусловленных частей — элементов, воплощенных в реальную субстанцию и имеющих конкретную схему взаимосвязей (отношений), т.е. структуру. Следовательно, структура — это хотя и важнейшая, но лишь одна из характеристик системы. Второй, не менее важной характеристикой системы является ее субстанция. Отождествление структуры и системы естественно ведет к необходимости исключения субстанции из научного рассмотрения, в связи с чем те свойства системы, которые вытекают из особенностей субстанции, оказываются принципиально необъяснимыми при чисто структурном анализе системы. При таком определении системы не накладывается никаких ограничений на ее динамические свойства. Характер взаимосвязей между элементами системы может видоизменяться, следовательно, могут существовать не только статические, но и динамические системы, которые имеют соответственно статические или динамические структуры. Важным для системной лингвистики является лишь утверждение, что язык относится к вполне определенной разновидности динамических систем, а именно — к самонастраивающимся системам. Учет свойств самонастраивающихся систем позволяет объяснить многие свойства языка, которые остаются необъясненными в рамках как традиционной, так и структурной лингвистики.
 

3. Самонастраивающиеся системы возникают или создаются для выполнения определенной функции. Каждую такую функцию мы будем называть общей функцией самонастраивающейся системы. Как всякая самонастраивающаяся система, язык имеет многоярусную иерархическую структуру, включающую внутриярусные, межъярусные и различные перекрестные связи, причем как целое язык сам представляет элемент некоторой системы сверхвысокого яруса. Функционирование самонастраивающейся системы достигается за счет согласованного взаимодействия элементов, ярусов и подсистем системы, между которыми распределены частные функции. Следовательно, общая функция системы оказывается частной по отношению к системе сверхвысокого яруса. Элементы субстанции также образуют иерархию по степени пригодности служить «материалом», в который может быть воплощен тот или иной элемент системы с заданной частной функцией, а сами частные функции иерархически подчинены друг другу по степени важности их роли в выполнении общей функции системы. Конкретная среда, в которой существует система, текущее состояние элементов, с которыми система как целое взаимодействует в структуре сверхвысокого яруса, а также текущее состояние самой рассматриваемой системы, зависящее от предыстории ее существования, определяют условия функционирования этой системы (внешние и внутренние). Важнейшим свойством самонастраивающихся систем является их способность перестраивать свою структуру, выбирать субстанцию для воплощения элементов и избавляться от неудачных вариантов распределения частных функций между элементами до тех пор, пока не найден способ функционирования, при котором эффективность функционирования окажется достаточно близкой к максимально возможной при имеющихся условиях. В биологическом мире перестройка происходит за счет естественного отбора, в обществе — за счет подсознательного предпочтения одних форм другим.

Мерой эффективности перестройки может служить отношение достигнутого результата к величине энергических и субстанционных затрат, а также к степени структурной сложности выполнения функции.
 

4. При строго определенных условиях существует, по-видимому, единственный вариант наиболее эффективного способа функционирования, однако при изменении условий в некотором диапазоне может быть найдено несколько в среднем равно эффективных способов, и тогда с равным успехом могут существовать несколько самонастраивающихся систем с различными способами функционирования. Только в том случае, если условия изменяются в одну сторону в течение достаточно длительного времени, система может перестроиться на новый, более эффективный, при изменившихся условиях, способ функционирования, но лишь путем очень небольших последовательных перестроек, так как резкая значительная перестройка заметно снизила бы эффективность системы. Таким образом, если система настроена на один из возможных способов эффективного функционирования, то при широком диапазоне изменений условий она остается высокоэффективной именно за счет консервации, неизменности способа функционирования; лишь в особых случаях более целесообразна постепенная замена способа функционирования. Тенденцию самонастраивающейся системы к сохранению конкретного достаточно эффективного способа функционирования либо к перестройке на новый, более эффективный способ, будем называть доминирующей тенденцией, или доминантой системы. Доминанта — это конкретизация того свойства языка, которое Гумбольдт связывал с неопределенным понятием «дух языка», а Сепир называл «главным чертежом языка». В процессе перестройки системы в соответствии с определенной доминантой происходит взаимное согласование структуры, субстанции и условий на всех ярусах системы, т.е. система оптимизируется на максимальную эффективность при данной доминанте. Оптимизация самонастраивающейся системы достигается, в частности, тем, что для элементов с наиболее важной частной функцией используется наиболее надежная и эффективная (из числа допустимых при данной доминанте) субстанция. Если возможности этой субстанции исчерпаны, а заданная функция выражена не полностью, то привлекается следующая по рангу надежности и эффективности субстанция и т.д. Аналогичным же образом регулируется использование структур по степени их сложности, причем чем сложнее использованная структура, тем выше степень ограничений на ее дальнейшее усложнение, так как каждый новый элемент должен удовлетворить индивидуальным требованиям каждого из элементов, уже входящих в структуру. Если учесть, что язык является разновидностью самонастраивающихся знаковых (точнее — кодовых) систем, то сформулированное выше положение проявляется, в частности, в следующем свойстве языка. Если потребность в увеличении числа различающихся единиц кода вызывает необходимость усложнения уже имеющихся элементов, приводящего к некоторому ухудшению исходных свойств этих элементов, то из всех возможных усложнений система в процессе самонастраивания закрепляет лишь те, отрицательное влияние которых на функционирование системы минимально. Нетрудно заметить, что именно из свойств языка как самонастраивающейся системы вытекают известные языковые «универсалии», которые в рамках структурализма могут только констатироваться, но не могут быть выведены из «имманентных» свойств структур.
 

5. Описание языков определенного типа сводится при системном подходе к формулировке доминанты, после чего, учитывая лишь общие законы самонастраивания, удается дедуктивно, в виде цепи следующих друг из друга импликаций, вывести конкретные свойства этих языков. Сама доминанта выявляется в настоящее время индуктивно, но контролем удачности ее определения является тот факт, что после формулировки доминанты, на конкретном материале становится очевидным, что «в языке нет автономных и не сообщающихся друг с другом областей» (Р. Якобсон), т.е. существует системная взаимообусловленность между всеми ярусами языка (и между последовательными фазами перестройки этих ярусов, если анализируется динамика развития языка). Открывается возможность интерполяции незафиксированных и экстраполяции предстоящих состояний системы языка (вопреки мнению Э. Косериу, что предвидение будущих эволюций — не проблема науки), причем именно оптимизация по доминанте, а не максимализация по какому-либо частному параметру (например, артикуляционному в соответствии с принципом экономии А. Мартине) позволяет рассматривать языковые явления «как беспрерывную цепь причин и следствий» (И. Бодуэн де Куртенэ). К настоящему времени методами системного анализа удалось выявить доминанту следующих типов языков: семитских, китайского, алтайских, банту, абхазо-адыгских — и понять причинную взаимообусловленность синтаксиса, семантики, морфологии, фонологии и фонетики в строе перечисленных языков.
 

6. Язык как самонастраивающаяся динамическая система — явление чрезвычайно сложное, поэтому без использования достижений современной кибернетики и математики системный подход к языку, требующий учета и структурных и субстантных его особенностей, немыслим. Великой заслугой Ф. де Соссюра является то, что для обнаружения первейших системных взаимосвязей в языке он ограничил задачу рассмотрением только структуры и только статических систем. Но в дальнейшем этот чисто методический прием, как справедливо указывает Э. Косериу, был возведен в принцип, особенно глоссематиками. Это содействовало развитию частных направлений лингвистики, например, математизации языкознания, но тормозило формирование широкого взгляда на язык как на реальную динамическую систему, многие свойства которой, в том числе и структурные, нельзя понять без учета особенностей субстанции. Отсюда и переоценка роли дедукции, синхронии, формы, утверждение «несостоятельности здравого смысла» в науке (X.И. Ульдалль), декларация, что единственно научным подходом является структурный и что лишь незнание этого положения мешает лингвистике стать истинной наукой.

Системный подход к языку позволяет оценить, что верно, а что ошибочно в подобных заявлениях. В частности, действительно, описание сложных систем (и не только статических) максимально научно лишь тогда, когда оно структурно. Но не за счет того, что ученый постулировал ряд исходных утверждений о системе «произвольным образом», а лишь при условии, что длинная цепь индуктивных обобщений привела его к убеждению, что постулируемые свойства наиболее адекватно моделируют реальные свойства исследуемой системы. Если же объект не изучен достаточно глубоко, никакие постулаты не помогут описать его структуру. Само же стремление моделировать объект именно в структурных терминах объясняется тем, что познающий мозг ученого — это миллиарды нейронов, способных комбинироваться в различные структуры и лишь таким образом отражать реальный мир. Знание только структурных свойств системы позволяет предсказать ряд еще не наблюденных ее свойств. Однако рано или поздно для объяснения свойств структуры оказывается необходимым и привлечение сведений о свойствах субстанции, воплощающей систему. Правда, свойства субстанции могут быть поняты через структуру более глубокого яруса... и т.д. В этом заложена диалектика бесконечного углубления наших знаний об изучаемых системах, и в частности о языке. Следовательно, ученый, стремясь сделать описание языка по форме как можно более структурным, по сути дела, вынужден в равной мере уделять внимание структуре, объясняя через нее особенности субстанции, и углубляться в субстанцию, чтобы понять свойства структуры. Следовательно, ученый должен подходить к языку как к системе. Этой системной диалектики не хватает структурализму, иначе невозможны были бы утверждения, что субстанция языка «случайна» и поэтому «может изменяться без всякого ущерба для системы» (Л. Ельмслев) (неслучайность субстанции, например, артикуляционной и акустической, очень наглядно проявляется после формулировки доминанты языка).

Таким образом, системная лингвистика, в отличие от структурной, не объявляет все другие направления лингвистики ненаучными, а рассматривает их как конкретные разделы языкознания, каждый из которых имеет важную, но объективно ограниченную сферу применения. Системная лингвистика — это очередной этап осмысления и упорядочения того опыта и тех достижений, которые получены различными направлениями лингвистики, и в том числе — структурализмом, а также опыта, который можно позаимствовать из других наук (в первую очередь, из кибернетики), имеющих дело со сложными самонастраивающимися системами. Подтверждением продуктивности системного подхода к языку и стимулом для дальнейшего развития системной лингвистики могут служить результаты, которые уже получены при выявлении системных взаимосвязей между ярусами в языках различной типологии. Что же касается причин абсолютизации роли структуры представителями структурализма, то это заблуждение заимствовано ими из философии тех наук, откуда понятие структуры проникло в лингвистику: физики, математики, математической логики. С другой стороны, недооценка и отрицание структурных методов представителями «традиционных» направлений порождены недостаточным знакомством с этими науками. Уточнение понятий «структура» и «система», конкретизация специфики языка как системы, отказ от модных заимствованных философских заблуждений — все это должно содействовать дальнейшему развитию теоретической лингвистики как лингвистики системной.