В.Н.Топоров
ГОРА
// Мифы народов мира: Энциклопедия. М., 1980. - Т. 1. - С.311-315.
ГОРА. Мифологические функции
Г. многообразны. Г. выступает в
качестве наиболее
распространённого варианта
трансформации древа
мирового. Т. часто
воспринимается как образ мира,
модель вселенной, в которой
отражены все основные элементы и
параметры космического устройства.
Г. находится в центре мира - там, где
проходит его ось (axis mundi).
Продолжение мировой оси вверх (через
вершину Г.) указывает положение
Полярной звезды, а её продолжение
вниз указывает место, где находится
вход в нижний мир, в преисподнюю.
Основание же Г. приходится на «пуп
земли». Характерно, что в
мифологических традициях, где
образ мировой (или космической) Г.
особенно развит, образ мирового
древа либо несколько оттеснён, либо
вовсе отсутствует, хотя и
существуют многочисленные примеры
их совмещения: дерево на Г. или у Г.,
гора, покрытая лесом или садом (ср.
висячий сад на Нефритовой горе
китайской богини Сиван-му, в
котором находилось персиковое
дерево бессмертия); нередко понятия
Г. и древа (леса) передаются словами
общего корня. Мировая Г. трёхчленна.
На её вершине обитают боги, под Г. (или
в её нижней части) - злые духи,
принадлежащие к царству смерти, на
земле (посередине) - человеческий
род. Нередко наиболее
детализированы описания в мифах
верхней и нижней частей мировой Г.,
в ряде случаев очень близкие по
структуре описаниям неба и нижнего
мира. Наиболее классический тип
мировой Г. - величайшая гора Меру в
индуистской мифологии и
космографии. Она находится в центре
земли под Полярной звездой и
окружена мировым океаном. На трёх
её вершинах - золотой, серебряной и
железной - живут Брахма, Вишну и
Шива или (по другим вариантам) 33
бога, составляющих пантеон; внизу -
царство асур. На каждой из
четырёх Г., окружающих Меру, стоит
по огромному дереву (среди них - ашваттха
и пиппала, выступающие как мировое
древо), указывающему
соответствующую сторону света. В
буддийских текстах наряду с Меру
выступает и Химават (именуемая
«Г.-царь»), служившая для татхагаты (см.
в ст. Будда) подушкой. С Меру в
индуистской мифологии связан целый
ряд мифов или мифологических
мотивов: богам, жившим на Меру,
Вишну даёт совет добыть напиток
бессмертия - амриту пахтанием
океана, используя в качестве
мутовки гору Мандару; через её
вершину лежит путь в Амаравати,
царский град Индры; Нахуша с
небес спускается на Меру; Пуластья
удаляется на Меру, чтобы
предаваться подвижничеству; у
трона Куберы находится Меру; Равана
проводит ночь на вершине Меру; Васиштха
бросается вниз с вершины Меру;
сиденье колесницы Шивы - Меру; змей
Васуки опоясывает Меру. Имеющая
своим истоком образ Меру мировая Г.
в центральноазиатских традициях и
у ряда алтайских народов (Сумер,
Сумур, Сумбур и т. п.) нередко
представляется как железный столб (иногда
железная Г.), который находится
посреди земного диска и соединяет
небо и землю, вершиной своей
касаясь Полярной звезды; иногда Г. (Сумбур)
стоит на пупе перевёрнутой богом
морской черепахи, на каждой лапе
которой покоится особый материк. В
других вариантах сама Полярная
звезда - остриё дворца бога,
построенного на вершине Г. По
представлениям калмыков, звёзды
вращаются вокруг Сумеру. Согласно
мифам некоторых алтайских народов,
на вершине этой Г. живут 33 тенгри. В
ламаистской мифологии Г. (Сумеру) в
форме пирамиды окружена семью
цепями гор, между которыми
находятся моря; каждая сторона
пирамиды имеет цветовую
характеристику: южная - синий цвет,
западная - красный, северная -
жёлтый, восточная - белый.
Однотипные соответствия известны в
Индии, Тибете, Китае и даже в
традициях некоторых племён
индейцев Америки. Так, индейцы
навахо верили, что чёрные (или
северные) горы покрывали землю
тьмой, синие (или южные) приносили
рассвет, белые (или восточные) - день,
жёлтые (или западные) - сияющий
солнечный свет. У алтайских народов
нередко описания Г., несмотря на
отсутствие названия, повторяют
характеристику Сумеру или даже
содержат некоторые новые детали (иногда
Г. помещается на небо; на землю Г.
опускается с неба и т. п.). В
центральноазиатском мифе бог
трижды опоясывает Сумеру огромным
змеем Лосуном.
Образ мировой Г. обычно не
соотносится с реальной Г., несмотря
на то, что, например, у алтайских
народов мифологизируются разные
реальные горы и особенно сам Алтай,
именуемый, в частности, «Князем» («Ханом»)
и олицетворяющий образ родины
алтайцев, её природы. При этом,
однако, и реальные географические
объекты часто не только почитались,
обожествлялись и соотносились с
особым божеством или духом-покровителем,
но и дублировали мировую Г. в её
функции моделирования вселенной.
Так, уже в Древнем Китае
существовал культ пяти священных Г.:
Хэншань в Шаньси (символ севера),
Хуашань в Шэньси (символ запада),
Хэншань в Хунани (символ юга), Тайшань
в Шаньдуне (символ востока), Суншань
в Хэнани (символ центра). В
дальнейшем каждая Г. обрела своих
божеств-управителей и свою сферу
влияния. Среди этих пяти гор особым
почётом пользовалась Тайшань,
которой поклонялись и на которой
приносили жертвы небу; считалось,
что у Тайшани находится вход в
загробный мир. В течение многих
веков Тайшань застраивалась
храмами, монастырями, кумирнями,
арками. Её божеству-повелителю,
духу - судье загробного мира были
посвящены храмы по всей стране (дочь
этого божества, даосская богиня
Тайшань, покровительствовала
рождению детей). Китайская традиция
почитания гор, попытка объединения
их в классификационную систему
засвидетельствована в «Книге гор и
морей» («Шань хай цзин»). Само
появление гор и их расположение
связывалось с деятельностью
мифического покорителя потопа и
устроителя земли великого Юя,
который не только рассекал и
передвигал горы, чтобы избавиться
от последствий потопа, но и дал
названия трёмстам горам.
Две связанные друг с другом
мифологемы - Г.-небо и Г.-нижний мир -
объясняют многие мифологические
параллели и целую серию мифов. Г.
как местопребывание богов - один из
устойчивых мифологических мотивов
[ср. Меру-Сумеру, Олимп в
греческой традиции, Джомолунгма-Эверест
в традиции северного буддизма,
китайская Нефритовая гора (Юйшань),
шумерская гора с вершиной из
блестящего олова, где жил праотец
богов ан, Г., обитаемая
громовержцем в индоевропейском
мифе и его вариантах в отдельных
традициях (Перун, Перкунас, Зевс и
др.)]. С Г. связываются существенные
мифологические мотивы и события, в
частности потоп [ср. Арарат в Ветхом
завете, Парнас (варианты: Отрис,
Афон, Этна) в истории Девкалиона
и Пирры; Рейнир у
североамериканских индейцев; Ницир,
к которой пристал корабль Ут-напишти
в вавилонской версии потопа, и т. п.].
В греческой мифологии ломимо
Олимпа и Парнаса (на нём обитали
Аполлон и музы, у его подножия - храм
Аполлона, там же храм Диониса)
особенно выделяются Киферон (на
Кифероне Геракл пас стада
Амфитриона и убил киферонского
льва, чья шкура стала его одеждой;
здесь Пенфей был растерзан
вакханками, в т. ч. его собственной
матерью, на Кифероне был брошен
обречённый на смерть младенец Эдип;
с этим местом связан миф об
убийстве Лика), Осса и Пелион (ср.
мифы о гигантомахии и об Алоадах),
Ниса (где родился и был воспитан
нимфами Дионис), Отрис (где Кронос
готовился к битве с Зевсом, см. выше
о потопе), Этна (эту гору Зевс
нагромоздил на Тифона; в ней
помещалась кузница Гефеста; с огнём,
добытым в Этне, Деметра разыскивала
Персефону), Ида (где Зевс скрывался
от Кроноса), Кавказские горы (место,
где был прикован Прометей).
Ветхозаветная традиция особо
отмечает целый ряд гор: Синай (где
Яхве открыл Моисею 10 заповедей),
Сион (царская резиденция Давида),
Оливет (трёхвершинная Г.,
почитавшаяся как местопребывание
Яхве), Мориах (место встречи Давида
с ангелом; здесь же был построен
храм Соломона в Иерусалиме), Арарат
(миф о потопе), Геризим и Эбал (горы,
отражающие как эхо благословения и
проклятия), Кармел (символ верности
и плодородия). Гора Запада в Древнем
Египте считалась царством мёртвых,
а в Вавилоне Г. почиталась как место
суда. Ср. также Фудзияму и Такатихо (где
небесные внуки спустились на землю)
в японской мифологии (ср.
представление о Г. как об источнике
пищи и жизни у японцев; некоторые
сходные мотивы известны и в Китае,
ср. там же: Г., представляемая как
голова Пань-гу); Демавенд (связанная
с Ажи-Дахака) и Хара Березайти («железная
Г.», к которой, согласно «Бундахишну»,
прикреплены звёзды) в иранской
мифологии; Си Гунтанг Махамеру у
малайцев, на которую пришли трое
юношей царского рода («Седжарах
Мелаю»); высокая Г. в центре земли,
где поселился Магам (качинская
версия творения мира, Бирма);
Маунгануя у маори, на которую
пришёл Тане просить у своего брата
Уру его детей - Светящихся; Нгераод
у меланезийцев (с этой горой
связана история чудесного свёртка,
дающего вечную жизнь); горы Ту-моу'а
у полинезийцев, созданные
божественным мастером Ту; Эльбрус,
к которому каджи приковывают Амирани
(у грузин), и Масис (Арарат), где то
же самое происходит с Артаваздом
(у армян); гора Монтсальват
бриттского варианта легенды,
связанной с Граалем; Броккен
или Химинбьёрг («небесная Г.») в
германской традиции; горы
Перкунаса у литовцев и т. п. Нередко
встречаются двойные горы (с двумя
вершинами) или же две отдельные
горы, часто противопоставленные
друг другу (ср. Белая гора и Чёрная
гора у лужицких славян и
соответственно Белобог и Чернобог
или Святые горы и Лысые горы,
местопребывание соответственно
добрых и злых духов: ср. Святогор, но
Змей Горыныч; ср. также такие
поздние образцы мифологизации, как
скала Тамар и гора Шода,
связываемые у грузин с царицей
Тамар и Шота Руставели). Иногда речь
идёт об одной Г., на которой живут
брат и сестра, вступающие в брак и
дающие начало человеческому роду (ср.
древнекитайский миф о Фу-си и Нюй-ва
на горах Кунь-лунь). Эта тема
божественного инцеста (часто
между близнецами) связывается с
двумя горами или с одной Г. (ср. тему,
приуроченную к «спаренным» мировым
деревьям).
Если божественные персонажи
связаны с вершиной Г. (персонажи
более низкого уровня типа горных
нимф - ореад или вил часто
соотносятся с Г. вообще, без
дифференциации её частей), то
отрицательные персонажи (злые духи,
разного рода подземные гномы,
поверженные чудовища, змеи, драконы,
титаны, принадлежащие к поколению,
которое старше богов) обычно
связаны с низом Г. и даже с её
внутренностью, уходящей в
подземное царство (правда, следует
помнить и о другом варианте - злые
духи на Г., если наряду с ней
существует особая Г. для добрых
духов или богов; ср. в ряде иранских
и кавказских традиций дэвов или
каджей, связанных с горами). Иногда
эти существа выступают как духи Г.,
стражи её сокровищ [вообще мотив Г.
как хранилища богатств или неких
тайн (ср. сон или заключение в горе
красавицы, братьев-героев, короля и
т. п.; ср. фольклорный мотив «Принцесса
в стеклянной горе», AT 530) - один из
частых в мифологии], в других
случаях они открыто враждебны
человеку (напр., тролли), заманивают
и убивают его, устраивают
землетрясения, изрыгают огненную
лаву. Ср. соответствующие оронимы
типа Чортова гора, горы Семи
дьяволов, Адская гора. С этими
особенностями Г. соотносим мотив Г.
как входа в нижний мир, как и
параллельный ему мотив - Г. как
входа в верхний мир. В ряде сказок,
как и в аналогичных им мифах, оба
этих мотива обыгрываются порознь (ср.
спуск под землю, в колодец, яму,
пещеру или подъём на гору, на дерево,
по лестнице, цепи, верёвке) или даже
совмещаются. Этим объясняется и
культ пещер, распространённый в
ряде традиций, и его теснейшая
связь с культом гор. Современный
корейский обряд «поклонения пещере»
включается в праздник «Поклонения
Г.», когда у Г. вымаливают дождь (что
согласуется с древней
индоевропейской мифологемой о Г.,
желавшей дождя; ср. в одном хеттском
тексте, включающем в себя миф о боге
грозы, фразу о священной горе
Цалияну, которая «дождя желала»).
Старые китайские источники
упоминают о «пещере Су» (пещере
подземного прохода в царство
мёртвых), связанной, как и корейский
ритуал, с пережитками медвежьего
культа. В частности, пещера - это
место зачатия первопредка медведя.
Вообще в качестве духов гор или
пещер нередко выступают животные (ср.
в этой функции тигра в ряде
традиций Юго-Восточной Азии или
медведя-гризли у индейцев Северной
Америки). Точно так же культ гор не
всегда отделим от культа камней,
широко известного в горных районах
Центральной и Восточной Азии [ср.
кучи камней - обо у монголов,
сонхвандан у корейцев н т. п. - часто
с устройством алтарей, кумирен,
изображений и т. п., воздвижением
каменных столбов, стел, менгиров (напр.,
у нагов), принесением жертв на горе,
на камнях, сопровождаемых
просьбами о плодородии (в Корее у
гор просят детей)]. С Г. иногда
связывается и мифологема о
каменном небе.
В индоевропейском мифе громовержец,
находящийся на Г. или каменной
скале, каменным оружием (ср. гром-гора,
гром-камень) поражает своего
противника (напр., змея),
находящегося внизу, нередко под Г. (иногда
даже и на самой Г.).
Мифологизированные исторические
предания о начале данной традиции
также обычно сохраняют мотив Г. (ср.
противопоставление Крака на Г. и
поражённого им дракона в колодце в
польской традиции или Г. и Подола в
ранней киевской историографии).
Нередко в образе Г. воплощается
основатель традиции: так,
родоначальница корейского
государства, мифическая
прародительница, стала гением
земли, вечно обитающим на священной
Г.; у некоторых малайских племён
предками вождей считаются два
человека с гор, основание городов-княжеств
относится к «высоким местам», а
цари первого крупного
индонезийского государства
именовались Шайлендрами - царями
гор. Широко известен обычай
устраивать жертвенник, алтарь, храм,
трон, кладбище, разного рода
религиозные символы, возжигать
огни именно на Г. Иногда ритуал
принимает весьма
специализированную форму, как, напр.,
у индейцев навахо, имитирующих
подъём на Г., где люди - орлы, и
поединок с их врагами, за победу в
котором герой получает как высшую
награду и символ физической и
духовной целостности т. н. «горную
песнь». Сама форма сооружений
религиозно-ритуального назначения
(даже если они находятся не на Г.)
обычно имитирует форму Г.,
соответственно перенимая и
особенности её структуры, и
символику её частей. В этом смысле
пирамида, зиккурат, пагода, храм,
ступа, чум и арка могут
рассматриваться как архитектурный
образ Г., её аналог. С древним
мифологическим образом мировой Г.
связана длительная традиция
изображения гор (священной Г.) в
архаичных формах искусства, ещё не
отделённого от ритуала, в ранних
формах христианской иконописи («иконные
горки», часто с растущими на них
деревьями), где прежде
содержательный элемент становится
формальным приёмом, своего рода
рамкой; в раинеитальяиской
живописи (Джотто и др.), где
предпринимаются попытки
восстановить содержательность
образа; в традиции т. и. «космического»
горного пейзажа в
североевропейской живописи 16- 17 вв.
(А. Альтдорфер, И. Момпер, Р. Саверей,
К. де Конинк и др.); у Н. Пуссена (с
введением мифологического
контекста); в дальневосточном
искусстве (ср. изображения гор в
китайской живописи или в «Легендах
горы Сиги», 12 в., в «36 видах Фудзи» в
японском искусстве). Помимо
основного мифа о борьбе
громовержца со змеем и широкого
круга примыкающих к нему текстов,
образ Г. выступает в ряде
космологических мифов и во многих
легендах и мифах этиологического
характера. Ср. предание
филиппинских кабалой о том, как бог
солнца Кабуниан, проспорив
людям, должен был создать горы,
чтобы люди могли по ним
ориентироваться; или сказание
североамериканских индейцев о том,
как Койот превратил семь дьяволов в
горы, спасши тем самым людей (ср. у
них же миф о падении Снокволма, «месяца»,
превратившегося в Г.); литовские и
белорусские предания о
возникновении гор из камней,
которые бросались великанами или
из самих великанов, после того как
они окаменели; грузинскую сказку о
появлении Кош-горы из грязи,
которая попала в коши (особый род
обуви); полинезийские сказания о
создании из песка скалы, из скалы
острова, из острова Г., о плавучих
горах (Мангарева; ср. в
мифологизированной истории Явы
рассказ о перевозе Г. на этот остров);
маорийский миф о расходящихся в
разные стороны горах; мифы о горах-миражах,
о горах-усыпальницах и т. п.
Использование образа Г. в фольклоре,
с одной стороны, продолжает
мифологическую (в частности, в
загадках) и ритуальную (в заговорах)
традицию, с другой же - обнаруживает
процесс демифологизации и
десакрализации образа, который
становится простым локальным
указателем.
Лит.:
Потапов Л. П., Культ гор на Алтае, «Советская
этнография», 1046, М 2; Васильев Л. С.,
Культы, религии, традиции в Китае, М.,
1970, с. 401-03; Ионова Ю. В., Пережитки
тотемизма в религиозных обрядах
корейцев, в кн.: Религия и мифология
народов Восточной и Южной Азии, М.,
1970; Иванов В. В., Топоров В. Н.,
Славянские языковые моделирующие
семиотические системы, М., 1965; их же,
Исследования в области славянских
древностей, М., 1974; их же,
Мифологические географические
наэвания как источник для
реконструкции этногенеза и
древнейшей истории славян, в кн.:
Вопросы этногенеза и этнической
истории славян и восточных
романцев, М., 1976; Kirfel W., Die Kosmographie der
Inder nach den Quellen dargestellt, Bonn-Lpz., 1920; Мus P.,
Barabudur, v. 1-2, Hanoi, 1935; Przyluski J., Les sept terrasses
du Barabudur, «Harvard Journal of Asiatic Studies», 1936, v. 1,
N 2; Parrot A., Ziggurats et tour de Babel, P., 1949; Eliade М.,
Traite d'hletoire des religions, P., 1949; его же, Le
chamanisme et les techniques archaiques de 1'extase, P., 1961;
его же, Centre du monde, temple, maison, в сб.: Actes de
la conference internationale a Rome. 1955. Serie orientale, №
14, Rome, 1957; Leach М., The beginning. Creation myths around
the world, N. Y., 1956; Jobes G.. Dictionary of mythology,
folklore and symbols, v. 2, N. У., 1962, p. 1129-31.
В. Н. Топоров