ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Анализируя написанное, отдаешь себе отчет в том, что многие проблемы очерчены довольно бегло, однако есть надежда, что сама их постановка и предложенные способы описания материала могут привлечь внимание лингвистов и фольклористов. Книгу можно рассматривать и как описание словарной модели фольклорного языкового сознания, и как начало возможной серии работ, исследующих духовную культуру этноконфессиональных групп через их речевое поведение. Стержень духовной культуры составляет система ценностей, поэтому результатом таких исследований должно быть лингвистическое описание этноконфессиональной разновидности народной аксиологии, выраженной в языковых стереотипах и традиционных для данной культуры текстах. Для этого необходимо изучение, кроме языка или диалекта, диглосии и двуязычия (если таковые имеются), тайных языков, связанных с сакральной сферой, этикетных и обрядовых формул, исследование структуры и функционирования коллективных текстов устной и письменной традиции больших и малых жанров, а также, что очень существенно, анализ метаязыков и метатекстов в конфессиональных культурах.
Итогом могло бы стать создание серии словарей-тезаурусов, представляющих лингвистически упорядоченное описание соответствующих ценностных картин мира.
Такого рода исследование должно быть комплексным как по соединению разных внутрилингвистических методов и приемов описания, так и по естественному включению лингвистической проблематики в более широкий круг культурологических проблем, по очевидному скрещению с проблематикой других научных областей.
Описание лингвокультурной ситуации в таких конфессиональных средах, как старообрядцы, духоборцы или молокане, невозможно без привлечения социологических концепций развития, сохранения и адаптации малых конфессиональных групп в условиях давления господствующей культуры. От выбора социологической концепции существенным образом зависят и постановка линвистических проблем, и конкретная тактика работы, в том числе полевой, например выбор информантов и тип задаваемых им вопросов.
Другой пример кросслингвистических связей — музыковедение. Как мы отмечали, в сознании носителей народной культуры слова и напев песни составляют единое целое. Лингвисты и музыковеды получают общий объект — песенный текст, в котором, по-видимому, наиболее трудоемким, требующим тонкой, тщательной совместнойработы с использованием современной экспериментальной техники является анализ песенной фонетики. И здесь конфессиональные группы представляют собой уникальный материал: старообрядцы сохраняют в литургическом пении фонетические черты, исчезнувшие из русского языка много веков назад; духоборцы и молокане, в пении псалмов растягивающие слоги до полутора минут, дают возможность наблюдать как бы в замедленной съемке механизмы песенной трансформации речевой фонетики, становления специфического песенного языка, не укладывающегося в рамки общефонетических закономерностей речи. В словарях духовной культуры важное место должно быть отведено народной музыкальной терминологии. В жизни старообрядцев, духоборцев, молокан, так же как и многих других этноконфессиональных групп, религиозная музыка играет огромную роль. У старообрядцев она является наряду со старопечатной и рукописной книгой важнейшим средством связи со временем истинной веры на Руси. Знатоки крюкового церковного пения сохраняют древнюю музыкальную терминологию, добавляя к ней свое сегодняшнее понимание. В молоканстве и духоборчестве, где порвались связи с православием и происходило сознательное строительство своей религиозной культуры, музыкальные тексты создавались продуманно. Их структура, способы воспроизведения, манера исполнения, основы которых коренятся в народном пении, — все это отразилось в разветвленной терминологии. Содержание термина довольно часто трудно определить, и лишь тщательная профессиональная работа музыковеда, сопоставляющего ответы информанта с мелодическими и ритмическими отрезками, способом их исполнения, может это содержание прояснить. Дело же лингвиста — найти этому народному понятию адекватное представление в словаре.
Еще один пример скрещения с музыковедением — исследование взаимодействия устных и письменных форм в народной культуре. Соотношения письменного инварианта и устных вариантов в локальных культурах, механизмы традиционного обучения грамоте, роль грамотных личностей-центров в сохранении культуры — все это проблемы, общие для музыковеда и филолога. Старообрядчество, молоканство и духоборчество в сопоставлении дают интересную шкалу устности/письменности. На одном конце шкалы — старообрядческая культура, где слово и музыка в молитвенном общении восходят к письменным текстам, основанным соответственно на церковнославянском алфавите и музыкальной крюковой нотации. На другом конце — духоборческая культура, как мы отмечали, принципиально устная, не признающая Писания, еще менее ста лет назад отвергавшая письменность как вредоносную для умов и сердец; на этой шкале между старообрядцами и духоборцами находится культура молокан. Их религиозные тексты взяты из Библии и читаются по книге, а напевы псалмов, созданные на основе тщательного изучения народных напевов, существуют только в устной традиции.
Что касается комплексности внутрилингвистических дисциплин, требующихся при исследовании духовной культуры этноконфессиональных групп, то прежде всего нужно заметить, что этнолингвистическая работа комплексна по своей природе. Она включает как обязательные диалектологические, этнографические, фольклористические исследования. Для изучения этноконфессиональной специфики весьма существенной становится полевая работа специалиста-семантика, исследующего систему культурных концептов, присущих данной конфессиональной общности. Эта работа может включать психолингвистические эксперименты. Крайне желательно, хотя и затруднительно, проведение ассоциативных тестов, словами-стимулами которых были бы наиболее значимые, ценностно окрашенные слова-концепты, такие, как вера, рай, ад, грех, совесть, закон, порядок и т.д. Одной из главных задач семантической работы является исследование народных дефиниций, способов давать объяснения смыслу слова. Среди них, как показывают наблюдения, практически нет определений через род и видовое отличие, зато в качестве толкования часто используется метафора (колено — это цветочек такой), народная этимология (обряд — это то, что обрели от предков, обретённое), указание на функцию (что такое вера? Вера — она нравственно воспитывает) или на ситуацию, в описании которой участвует слово, о котором спрашивают (чем отличается обряд от порядка? певчий хор садится не по обряду, а по порядоку)1.
Важна роль лингвиста-семантика и при исследовании народной герменевтики, которая особенно развита в конфессиональной среде. Если в большинстве молоканских направлений (их несколько) единственным непререкаемым авторитетом является Библия, а в ее толковании индивиду предоставляется достаточно большая свобода, то в старообрядчестве для толкования Евангелия принято обращаться к авторитетам-посредникам — Отцам Церкви. Толкование же житийной литературы индивидуально, хотя и в рамках традиции. В отличие от молокан и старообрядцев толкования духоборцев, как правило, коллективны, закреплены в метатекстах, которые функционируют в их религиозных ритуалах, — таковы объяснения основных христианских понятий или толкования псалмов; например, существует псалом, толкующий "Голубиную книгу", в свою очередь являющуюся духоборским псалмом.
Исследование культуры этноконфессиональных групп пересекается с изучением культуры в иноэтническом окружении. Действительно, большое количество конфессиональных групп живет в условиях иноязыкового, иноэтнического, иноконфессионального окружения. Важно отметить, что это разные виды окружений. Иноэтническое не обязательно иноязычно (например, русские старообрядцы на Печоре живут в окружении коми, которые в большинстве коммуникативных ситуаций пользуются русским языком); иноязычное может не быть иноэтническим и иноконфессиональным (русскоязычные молокане, приехавшие в пятидесятых годах в Америку из Ирана, столкнулись с тем, что молодое поколение американских молокан в быту говорит на английском языке). Иноконфессиональное окружение может быть родным по этносу и языку. Важно также, является ли окружающая культура культурой государственного языка; если да, то давление ее на изучаемую культуру гораздо значительнее. При этом существен тип господствующего общества — страто- или этноцентрический [Виноградов и др., 1984]. В последнем случае этноконфессиональной группе легче сохранить свою культурную и языковую целостность.
Как мы заметили, исследование духовной культуры этноконфессиональных групп может иметь своим результатом создание разного рода словарей, из которых словарь культурных концептов является стержневым элементом всего описания. Культурные концепты в словаре должны быть представлены и как элементы коллективных текстов, и как элементы индивидуального осознания важнейших понятий культуры. Семантическое описание таких слов-концептов включает в себя тезаурусный портрет слова на материале традиционных поэтических текстов с соответствующими иллюстрациями, наиболее популярные цитаты из важнейших для данной культуры книжных христианских текстов, а также народные дефиниции. Таким образом, в одной тезаурусной статье можно совместить представление культурного и языкового коллективного сознания с его верхним слоем — самосознанием индивидуальным, результаты научного лингвистического анализа и "народную лингвистику".