Карасик В.И. Язык социального статуса.
М.: Ин-т языкознания РАН; Волгогр. гос. пед. ин-т, 1992. - 330 с.

3.1.2. ВЫДЕЛЕНИЕ КАТЕГОРИАЛЬНЫХ ПРИЗНАКОВ

Проблема категориальных признаков имеет в самом общем плане две стороны: что есть категориальный признак и каковы пути его изучения. Выше мы попытались доказать, что категориальные признаки объективно существуют в содержательной системе языка, поскольку объективно существуют языковые категории. Теперь необходимо определить критерии выделения категориальных признаков, показать пути изучения предмета нашего рассмотрения.

В данной работе предлагаются три подхода к решению поставленного вопроса: дедуктивное, индуктивно-фориальное и индуктивно-содержательное моделирование.

Имеющиеся в лингвистической литературе модели языковых категорий, построенные на дедуктивной основе, весьма разнообразны, и их подробный анализ есть по сути дела анализ лингвистической теории как таковой. Поэтому мы ограничимся некоторыми моделями применительно к тематике социального статуса человека.

Дедуктивное рассуждение базируется на исходной ячейке абстракции. В данной работе мы опираемся в качестве точки отсчета на знаковые отношения - отношение знака к человеку, к миру и к системе знаков (прагматика, семантика и синтактика). Соответственно, строятся три модели выделения категорий на дедуктивной основе: коммуникативная, когнитивная и структурная модели.

Коммуникативная модель, представленная в различных прагмалингвистических и социолингвистических теориях, строится как абстрактная формула ситуации общения, в которой выделяются говорящий, слушающий (адресат), предмет речи и обстоятельства общения. Далее эта формула конкретизируется по линии говорящего, слушающего и т.д., а также по линиям взаимосвязи между ними. Указательное уточнение говорящего развертывается в категориях дейксиса (указания) - "Я" - "здесь" - "сейчас"[Ерзинкян,1988]. Целевое уточнение говорящего уточняется при помощи категории интенции - констатация, вопрос, побуждение [Старикова,1985]. Конкретизация позиции слушающего происходит в категориях установки - информативность, экспрессивность, прозрачность, вежливость [Гак,1982]. Конкретизация предмета речи реализуется при помощи категорий актуального членения информации - тема и рема, пресуппозиции, предварительные и действительные сведения [Слюсарева,1981]. Конкретизация обстоятельств общения осуществляется при помощи категорий стилистики - регистр, стиль, жанр общения. Конкретизация связи между говорящим и слушающим происходит в категориях модальности, социального статуса и др.

Когнитивная модель строится как абстрактная формула ситуации действия или состояния. В наиболее абстрактном виде эта формула сводится к логическому определению "субъект + предикат". Последовательная конкретизация субъекта и вычленяемого из предиката объекта приводит к установлению категорий аналогового синтаксиса, в наиболее рельефной форме представленных в падежной грамматике [Филлмор,1981]. Конкретизация предикатной связки приводит к выделению типов действий, состояний, процессов и их обстоятельственных уточнений [Слюсарева,1986].

Структурная модель строится на основании линейных взаимозависимостей в тексте. Существуют статические и динамические структурные модели. В статических моделях разграничивается сочинение и подчинение, уточняются виды подчинения - согласование, управление и примыкание. В динамических моделях рассматриваются трансформации в терминах категорий замещения, свертывания, развертывания и др. [Г.Г.Почепцов,1981].

Признак социального статуса человека определяется, как было показано выше, в различных вариантах коммуникативной модели знаковых категорий.

Категории, выделенные на основе дедуктивного подхода, уточняются и проверяются при помощи индуктивного обобщения данных.

Каковы пути и процедуры выделения категориальных признаков при индуктивно-формальном моделировании ? Индуктивно-формальное моделирование заключается в инвентаризации выраженных и выявлении скрытых категорий.

Инвентаризация выраженных категорий представляет собой принятое в нормативных и теоретических грамматиках перечисление категорий на основе выраженных категориальных форм и обычно выливается в формальную или формально-содержательную классификацию категорий. Цель построения таких классификаций состоит, по-видимому, в сопоставлении различных грамматик и типологическом осмыслении языка, в выявлении языковой техники, в определении универсальных и специфических способов выражения грамматического значения. Индуктивно-формальный подход направлен от формы к содержанию, и хотя в любом случае процедура лингвистического описания является челночной (выражение - содержание - выражение или форма - значение - форма), такой подход фиксирует внимание исследователя на поиске содержательных различий. Приведем параллель: индуктивно-формальный подход к синонимам направлен на выявление тонких дифференциальных признаков и установление значимости каждого члена синонимического ряда в той или иной микросистеме. Индуктивно-формальный подход к языковым явлениям представляет собой необходимую ступень при построении лингвистической теории.

В традиционной грамматике противопоставляются морфологические и синтаксические категории. Основанием для выделения категорий является их форма, значение и функция (значение как системно значимое внутреннее свойство, функция как обращенность к внеязыковым целям - смыслам) [Бондарко,1985:21]. Например, в английском языке выделяется категория перфекта, иначе именуемая категорией (временной) отнесенности или таксиса. Формой выражения этой категории является сочетание вспомогательного глагола и причастия смыслового глагола, основное значение перфекта - это выражение ретроспекции или связи между прошедшим и настоящим, а функция перфекта заключается в контекстуальном указании на завершенность и/ или предшествование. Важно отметить принципиальное различие между двумя классами морфологических категорий - инвариантными и вариативными. К первым относятся категории частей речи, рода существительных, переходности глагола и др. (т.е. лексико-грамматические разряды слов по А.И.Смирницкому), ко вторым - категории числа, падежа, времени и др (т.е. регулярные типы формоизменений). Весьма существенно в этом отношении различие между собственным (имманентным) и отраженным (рефлективным) характером признака [Блох,1986:91]: глагол спрягается по лицам и числам (рефлективный признак) и склоняется по времени, виду, залогу и наклонению (имманентный признак).

Категориальные признаки вариативных категорий детально анализируются в работах по функциональной грамматике. Так, на основании позиционных и содержательных характеристик выделяются четыре группировки функционально-семантических полей - с акциональным, предметным, квалитативно-квантитативным и обстоятельственным ядром. В пределах каждой группировки выделяются конститутивные признаки категорий. Например, внутри функционально-семантического поля с акциональным ядром выделяются аспектуально-темпоральные, модально-бытийные, акционально-субъектные/ объектные отношения [Бондарко,1983:42-42].

Категориальные признаки в синтаксисе освещаются в работах по синтаксемному анализу [Мухин,1980]. Установлено свыше 70 синтаксико-семантических признаков, составляющих в определенных сочетаниях содержание единиц глубинной структуры предложения - синтаксем. Это такие признаки, как вокативный, градуальный, инструментальный, компаративный, модальный, темпоральный и др. С иных позиций рассматриваются категориальные признаки, установленные на основе анализа смысловых отношений в структуре языка (например, отношений принадлежности, соединительности, разделительности [Варшавская,1985]. Синтаксические категориальные признаки, выделяемые при анализе словосочетаний, предложений и целого текста (дискурса), могут сближаться с морфологическими категориальными признаками (определенность, персональность, модальность), но во многих случаях принципиально отличаются от морфологических признаков (атрибутивность, односоставность, когезия). Следует отметить, что говорить о формально-индуктивном моделировании целого текста можно, как нам представляется, только в единстве с содержательно-индуктивным моделированием. В английском языке, как и в русском, нет эксплицитной категории социального статуса человека. Предмет нашего изучения выступает в английской грамматике в виде имплицитной категории. Имплицитные категории проявляются опосредованно через эксплицитные категории. Та или иная эксплицитная категория выступает в виде категориального контекста для конкретной имплицитной категории, поэтому для изучения специфики проявления категории социального статуса человека в английском языке необходимо рассмотрение категорий, являющихся категориальным контекстом или категориальным носителем для имплицитной категории социального статуса.

Формальный критерий выделения категориального признака применительно к скрытым категориям заключается в поиске синтаксических показателей этих категорий. Например, показателем категории отчуждаемости является наличие необходимого характеризующего слова: "дед с красным носом"- *"дед с носом" [Михневич,1969:103].

В типологическом плане возможно формальное выделение категориальных признаков скрытых категорий путем полной инвентаризации выраженных категорий во всех языках. Скрытая категория в одном языке может оказаться выраженной в другом. Например, в турецком языке выделяется 12 морфологических категорий глагола, в том числе взаимосовместность/ невзаимосовместность, интенсивность (мгновенная, продолжительная, сверхпродолжительная), стадия (моментальность, намерение, привычность, результативность, законченность), аспект (положительный, отрицательный, возможности, невозможности), акт (очный, заочный)18. 18Джанашиа Н.Н. Морфология турецкого глагола. Тбилиси,1981. - 251 с. Эти значения, вероятно, в любом языке находят лексическое выражение, а в некоторых языках выражаются грамматически, но в ином категориальном контексте. В русском языке стадиальное значение турецкого глагола может быть передано при помощи средств выражения аспекта применительно к значению "привычность" (ходил - хаживал). В английском языке в данном случае используется конструкция с предикатным актантом: green fields where we used to wander.

Эксплицитная категория социального статуса человека представлена в языках народов Юго-Восточной Азии - японском, корейском, яванском и др.[Harada,1976:499; Головнин, 1986:161-167]. В японском языке выделяется категория адрессива, выражающая отношение говорящего к собеседнику (адрессивные формы - с суффиксом -мас и неадрессивные формы - без этого суффикса в глаголах), и категория гоноратива/ депрециатива, выражающая отношение к лицу, о котором идет речь в предложении (гоноративные, почтительные формы образуются суффиксальным путем в системе глагола, депрециативные, уничижительные формы образуются аналитически в системе глагола; депрециатив употребляется только тогда, когда речь идет о собственных действиях или о действиях человека, тесно связанного с говорящим по родству или по свойству) [Алпатов,1973:13,51,53]. Система гоноратива/ депрециатива дублируется в лексике: сравните, с одной стороны, "Ваше почтенное имя" - соммэй, "Ваше благоуханное имя" - гохомэй и, с другой стороны, "моя неумелая работа" - сэссаку, "моя глупая сестра" - гумай, "мое жалкое жилище" - сэттаку [Неверов,1977:322]. Лексические способы выражения ядерного грамматического значения характеризуют те же самые смысловые линии "Не я - я", "Возвышение - принижение". Наблюдается сложная градация гоноративных, депрециативных и адрессивных форм в высказывании в зависимости от степени знакомства коммуникантов, возраста и пола говорящего и адресата (женщины борлее вежливы, чем мужчины19, 19У малагасийцев - наоборот. для мужчин степень вежливости в первую очередь определяется возрастом адресата, для женщин - степенью знакомства) [Ogino,1986:41-45]. Эта же категориальная система представлена в системе местоимений корейского [Kim-Renaud,1987] и персидского [Узина,1980] языков. В персидском языке выделяется ряд вежливых эквивалентов местоимений, выражающисхся существительными, прилагательными, причастиями и некоторыми словосочетаниями, которые в данной функции теряют свое значение и выражают дейктический смысл: вместо ман - "я" употребляется бандэ - "раб" или ин джанэб - "эта сторона". Ман говорят о себе, только когда обращаются к лицам значительно более низкого социального положения [Узина,1980:127]. Сравните в русском языке "Ваш покорный слуга".

Самоуничижение и возвышение другого выражается в системном противопоставлении лексики. Такое противопоставление обычно рассматривается в стилистике. Это - стилистический план выражения единой языковой категории. Так, в персидском языке выделяются два слоя синонимичной глагольной лексики: нейтральная и гумилиативно-гонорифическая (депрециативно-гоноративная в терминах Алпатова). Нейтральная лексика представлена простыми глаголами персидского происхождения, статусно-маркированные синонимы представляют собой комбинацию персидского связочного глагола (типа "делать") и субстантивного элемента арабского происхождения. Например, простому глаголу дадан - "давать" соответствует гумилиативный комплекс такдим кардан (этимологически - "подношение делать") и гонорифические комплексы лофт кардан, махармат кардан, мохаббат кардан (субстантивные компоненты этимологически обозначают понятия "милость", "позволение", "доброта") [Beeman,1986:142-143]. Из приведенных давнных следует, что наличие категориального ядра поддерживается мощной категориальной периферией, сохраняющей основную структурную формулу категории.

В типологическом плане можно выделить наиболее характерологические категории для данного языка. Для русского языка одной из таких категорий, вероятно, будет аспектуальность, для английского языка - модальность, для некоторых других языков - категория социального статуса.

Категории существуют не изолированно, а в категориальных комплексах. Так, в русском языке функционирует единый комплекс вида, залога, наклонения, времени и лица в системе глагола. Вид и залог - независимые категории, определяющие наклонение, которое, в свою очередь, определяет время глагола, а последнее определяет лицо [Пупынин,1990:6]. Форма и содержание категорий тесно связаны, но в силу комплексной организации категорий в известной мере автономны. В языке возможны пустые категориальные ряды, выражающие значение, которое по некоторым причинам осталось потенциальным в данном языке. В русском языке, например, структурно разрешены, но не функционируют причастия будущего времени, образованные от глаголов совершенного вида: "побегущий", "испепелящий", "умрущий" и др. Возможен контекст: "Сегодня смеются беспечно умрущие завтра в бою". В латыни, как известно, причастия будущего времени существовали. В английском языке к подобным пустым категориальным рядам относятся сверхсложные видо-временные образования, например, future continuous passive. Дело значительно осложнится, если речь пойдет о категориях применительно к регистру общения: так, в русской разговорной речи деепричастие почти не употребляется либо употребляется в ненормативных формах с точки зрения литературного языка. Пустые категориальные ряды свидетельствуют о коммуникативной избыточности соответствующей категории для данного языка. Но такой ответ вряд ли удовлетворит нас, если мы знаем, что в других языках соответствующая категория является действующей.

Категориальные комплексы в конкретном языке включают несколько категорий, неравноценных по своей категориальной мощности. Их можно было бы назвать категории большей и меньшей яркости. Например, категориальный комплекс модальности/ темпоральности в русском языке включает категорию засвидетельствованности (пересказывательности), выражаемую отдельно в балканских языках (имперцептивная модальность) [Литвинов,1986:76]. В русском языке это значение выражается посредством особых частиц и модальных слов: "Он-де не хотел идти, а его, мол, заставили и якобы уговорили никому не звонить." Аналогичным образом передается в русском языке и категория притворности глагольного действия, выделяемая в морфологии удмуртского глагола. Эта категория обозначает притворность, фиктивность, неполноту действия и выражается суффиксально ("был болен" - "притворялся/ казался больным")20. 20Г.А.Ушаков. Сопоставительная грамматика русского и удмуртского языков. Ижевск,1982 - 144 с. Категория социального статуса передается в английском и русском языках некоторыми периферийными средствами категориальных комплексов модальности, определенности/ неопределенности, диатезы и др.

Содержание категории в терминах внутренних оппозиций и вхождения в тот или иной категориальный комплекс представляет собой семантическую категориальную формулу. Можно разграничить внешнюю и внутреннюю формулу категории. Схематически внешняя категориальная формула социального статуса человека может быть представлена следующим образом: МОДУС (ДИКТУМ), т.е. МОДУС = социальный статус + модальность + оценка + стилистический регистр + эмотивность + экспрессивность + акцентирование + дейксис + ... (ДИКТУМ = действие / процесс / состояние / событие + актанты: Агенс + Пациенс + Инструмент +...). Внутренняя формула категории социального статуса имеет, на наш взгляд, следующий вид: Статус = Индекс ( Вектор ( Репрезентация )), где статусный индекс - это отношение "говорящий - адресат/ третье лицо", статусный вектор - отношение "от вышестоящего - к нижестоящему" и "от нижестоящего - к вышестоящему" (нисходящий и восходящий вектор), статусная репрезентация - отношение с восходящим вектором по линии возвышения адресата и самоуничижения говорящего (гоноратив и гумилиатив).

Применительно к внешней категориальной формуле статуса следует подчеркнуть, что некоторые категории проявляются в функционально-грамматической и функционально-стилистической сферах языка. Модус (модальность в широком смысле) принадлежит, как нам представляется, именно к этим категориям. Значения диатезы и темпоральности относятся преимущественно к функционально-грамматической сфере, хотя могут иметь определенные стилистические коннотации (например, настоящее историческое время), значения эмотивности и экспрессивности относятся только к функционально-стилистической сфере. Функционально-семантические и функционально-стилистические категории принципиально различны [Кожина,1983:22], но, на наш взгляд, возможен общий знаменатель для этих типов категорий, и таким общим знаменателем является категория (или суперкатегория) модуса. Распределение способов выражения категории статуса в разных языках обнаруживает либо полное (грамматическое, лексическое и стилистическое) предствление категориальных значений, либо частичное (лексическое и стилистическое) представление значений. Мы не затрагиваем здесь проблему соотношения категорий или точек отсчета: является ли модальность частью оценки и наоборот. Обе точки зрения имеют право на существование в определенных категориальных системах. Мы также не строим категориальной формулы модуса: проблема суперкатегорий составляет отдельный важный вопрос общего языкознания.

Внутренняя формула категории социального статуса имеет три глубины измерения (коммуникативная, социальная и репрезентативная). Если репрезентативное измерение статуса формально представлено в языке, значит, в этом языке категория социального статуса находит многообразные способы выражения в грамматике и лексике и относится к числу характерологических категорий для данного языка. Если же репрезентативное измерение статуса формально не представлено, то категория статуса выражается лексически, стилистически и имплицитно-грамматически.

Скрытые категории могут выявляться и, так сказать, "на чужой территории". Имеется в виду одушевленность у прилагательных [Марусенко,1979], залоговость у существительных [Ковалева,1984], темпоральность у существительных [Шмелев,1983]. Например, "пассажир", "пациент", "экзаменатор" могут реализовать свои функциональные возможности в названных качествах только в условиях процесса, происходящего в определенный момент данной ситуации. В английском языке такая ситуация является системообразующей для продолженного вида глагола. Продолженный вид может получить экспрессивное переосмысление (субъективную постоянную характеристику): She is always crying. Аналогичная транспозиция происходит и с категориальным признаком ситуативной конкретизации в значении существительных: "постоянный пациент", "вечный жених". Существительные, категориальный признак в значении которых характеризуется всевременностью или вневременностью, подобных трансформ не допускают: *"постоянный брат", *"вечный англичанин". Существуют промежуточные случаи с предпочтительным выделением либо невыделением темпорального признака ситуативной конкретизации у существительных типа "филолог", "коллекционер". В значении существительных выделяется также темпоральный признак результата, соответствующий категориальному признаку перфектной корреляции в системе глагола. Результативное значение отмечается в семантике слов "автор", "убийца", "лауреат" и не отмечается в значении слов "мальчик", "мечтатель", "храбрец".

Категориальная транспозиция статусного признака в английском языке проявляется на базе категории определенности/ неопределенности, а именно в случае употребления артиклей с именами собственными, которые в норме с артиклями не употребляются. Неопределенный артикль перед именем собственным понижает статус носителя этого имени: a Mr.Brown, a Smith - некий м-р Браун, некий Смит. Транспонированное проявление категории характеризуется нечеткостью и связано с ближайшими категориальными признаками в пределах категориального комплекса - с оценкой и модальностью. Некоторые виды транспонирования статуса проявляются как выход за пределы семантико-стилистической нормы, например: "В этом классе - сорок пять штук учеников !" Экспрессивное использование энумератива "штука", употребляемого только с предметными неодушевленными существительными, понижает статус учеников как людей, объектов обучения и воспитания.

К числу менее экзотичных способов транспозиции статусного признака относится маскирующий пассив ("Против демонстрантов были использованы водометы" - Кем и по чьему распоряжению ?), сложные виды модально-темпоральных сочетаний в просьбах и приказах (снижение категоричности высказывания сближается со статусной репрезентацией), например: "Вы не могли бы помочь мне перевести эту фразу ?", косвенное обращение: "Некоторые могли бы и помолчать" (о присутствующих).

Категориальная транспозиция, перенос категориального признака на класс слов, не являющийся базой для соответствующего признака, показывает взаимосвязь и динамику семантических признаков в лексике и грамматике. Категориальные транспозиции видоизменяют категориальный признак в совокупности его характеристик. В этом плане уместно различать широкие и узкие категориальные значения, активно либо ограниченно переносимые на другие разряды слов.

В лингвистической литературе высказано мнение о том, что скрытые категории выражают субкатегориальные значения, характеризующие подклассы частей речи: одушевленность/ неодушевленность, конкретность/ абстрактность, лицо/ нелицо, движение/ неподвижность, постоянный/ переменный признак и др.[Харитонова,1982:9]. В этой связи обсуждается также проблема суперкатегорий [Басманова,1977:4]. На наш взгляд, подобное понимание не противоречит развиваемой в данной работе концепции категориальной транспозиции и категориального контекста как способа проявления скрытой категории.

Индуктивно-формальный критерий выделения категориальных признаков дает, таким образом, в руки исследователя несколько вариантов исчисления категорий: 1) перечисление выраженных категорий, 2) выявление скрытых категорий, 3) типологический анализ категориального фонда языков, 4) анализ категориальной транспозиции. Думается, что эти варианты взаимодополнительны.

Процедура выделения категориального признака в лексическом значении на основании формального критерия заключается в определении лексического выражения соответствующего категориального признака, принимаемого как данный. Например: expect1 - to think (that something will happen)(LDCE); partly1 - not completely (LDCE); general - an officer of very high rank in the army (LDCE). В определениях слов expect - "ожидать", partly - "частично", general - "генерал" непосредственно выражены темпоральный признак будущего времени, модально-бытийный признак отрицания, статусный признак ранга. Аналогичным образом выделяются другие категориальные признаки, непосредственно данные в словарных дефинициях.

В ряде случаев категориальный признак не выражается непосредственно в составе словарной дефиниции и выявляется методом семантического развертывания: blame1 - consider (someone) responsible (for something bad) (LDCE); responsible1 - having the duty of looking after someone or something so that one can be blamed (by the stated person) if the things go wrong (LDCE); duty1 - what one must do either because of one's job or because one thinks it right (LDCE). В приведенном примере в значении глагола blame - "обвинять, порицать" устанавливается модальный компонент долженствования (must - "должен").

Формально-индуктивный критерий выделения категориальных признаков в значении слова аксиоматичен. Для начального этапа построения теории аксиоматичность - это, вероятно, оптимальный (самый экономный) способ рассуждения. Следующим этапом является объяснение. Следовательно, формально-индуктивное моделировапние должно быть дополнено содержательно-индуктивным моделированием.

Содержательно-индуктивный критерий выделения категориальных признаков складывается, как нам представляется, из трех направлений доказательства, соответствующих трем сторонам знака - классификация, трансформация, интерпретация.

Рассмотрим содержательно-индуктивный критерий выделения категориальных признаков на примере категоризации инструментального признака в классификационном объяснении: dagger1 - a short pointed knife used as a weapon (LDCE); knife1 - a blade fixed in a handle used for cutting as a tool or weapon (LDCE); weapon - a tool for harming or killing in attack or defence (LDCE); tool1 - any instrument held in the hands for doing special job (LDCE); instrument1 - an object used to help in work (LDCE); object1 - a thing (LDCE). Слово dagger - "кинжал" объясняется в словаре как "короткий остроконечный нож, используемый в качестве оружия". Нож (knife) определяется как "лезвие, укрепленное в рукояти, используемое для резания в качестве инструмента, оружия". Далее уточняются значения слов "оружие" (weapon) и "инструмент" (tool) и пределом вычленения является абстрактное понятие "предмет" (thing). Устанавливается естественная иерархия признаков-классификаторов: кинжал - нож - оружие - инструмент - предмет. Эти системные отношения рассматриваются в работах, посвященных гиперонимии и гипонимиии [Дяченко,1976], суперординатным связям слов [Залевская,1990]. Классификаторы высших рангов, не получающие толкования в словаре, по-видимому, могут рассматриваться как категориальные признаки, выделяемые на классификационной основе.

Процедура выделения категориальных признаков заключается в анализе словарных дефиниций и выборке высших гиперонимов. Выполнение этой задачи на материале английского языка в значительной мере облегчено благодаря составителям словаря LDCE, в котором все дефиниции (около 55 000) толкуются только при помощи 2 000 опорных слов, список которых прилагается к тексту словаря.

Классификаторы по своей природе - признаковые слова, обозначающие признаки, по которым объединяются группы слов с более конкретной семантикой (животное: лев, слон, обезьяна; обезьяна: макака, шимпанзе, горилла). Классификаторы являются знаками гиперо-гипонимических отношений в словаре. По мнению К.Дальгрен, реальные концепты в "наивной семантике" классифицируются по семи признакам "индивидуальное", "коллективное", "природное", "социальное", "физическое", "чувствующее", "протяженное во времени" (таблица 9)

Таблица 9.

Классификация реальных концептов

[Dahlgren,1988:50].

Мы противопоставляем два типа классификационных признаков: классификаторы-конструкты и классификаторы-концепты. Конструкты лежат в основе различных идеографических словарей, представляя собой дедуктивно установленные рубрики для классификации слов по тематическому принципу. Так, в словаре Роже выделяются шесть основных рубрик (абстрактные отношения, пространство, вещество, интеллект, волеизъявления, чувства) (RTh), в словаре Т.Мак-Артура - 14 главных рубрик (жизнь, организм, люди, строения, пища, чувства и т.д.) (LLCE). Конструкты направлены в сторону субклассификации и завершаются отдельными словами. Концепты представляют собой обратное движение. Говоря о признаке-классификаторе в словаре, мы имеем в виду классификатор-концепт.

Наряду с классификаторами в дефинитивном тексте выделяются классификаторы в недефинитивном тексте: Мы шелком лун, как ризами, одеты, нам ведом день немеркнущих ночей, - полночных Солнц к себе нас манят светы. (М.А.Волошин). Контраст значений "день::ночь, свет::тьма" в приведенном фрагменте сонета с учетом названия произведения ("Звездный венец") свидетельствует, на наш взгляд, о классифицирующем признаке "космичность". Классифицирующие признаки поэтического текста имеют, впрочем, принципиально иную природу по сравнению с признаками в составе определений. В словаре наблюдается минимальное расхождение содержания и выражения языкового знака, поэтому классификатор-признак в словаре стремится к соответствию с классификатором-словом. В недефинитивном поэтическом тексте действует, по-видимому, обратная тенденция.

Классификаторы в словаре противопоставлены признакам, назначение которых состоит в конкретизации при обозначении внеязыковой действительности. Классификация и конкретизация органически связаны в диктальном компоненте семантики, противопоставляемом модусному компоненту. Так, нельзя найти классификатор-концепт для слов "ох, ах, эх, подлец, негодяй, мерзавец". Классификаторы отражают логическую сторону системы семантических признаков, эта сторона - не единственная, и поэтому классификационный подход к выделению категориальных признаков должен быть дополнен другими подходами.

Вопрос о предельных классификаторах в языке связан с вопросом специфики знаковых систем. Толкование предельных классификаторов, например, каузации, как это показал Ч.Филлмор, приводит к неразрешимыим проблемам в рамках одной и той же системы описания: "The word CAUSE itself seems to have a substructure: to say that John caused a cat to die is to say that John engaged in some activity and that activity directly resulted in the death of the cat." [Fillmore, 1972:9]. "Каузировать умереть" (разложение значения "убивать") представляется сложным образованием, поскольку означает "быть вовлеченным в некоторую деятельность, в результате чего наступает смерть". Признак "каузировать" является предельным классификатором для многих лексических значений типа "разрешить", "убить", "толкнуть" (класс каузативных глаголов в понимании Г.Г.Сильницкого включает в английском языке более 7 000 единиц, т.е. около 75 % всех глаголов)[Сильницкий,1974:6], но классификаторы самого этого признака выражаются путем развернутых определений. Перенос в лингвистику методологического положения физики о неисчерпаемости атома способствовал поиску единиц языка, меньших, чем семантический признак. Но, как видим, однозначных соответствий в мире физическом и знаковом нет: попытка разложить предельные классификаторы оказывается попыткой шагнуть сквозь зеркало. "Представление об атомах смысла, столь необходимое для построения логической семантики, в психологическом плане не более, чем некоторая иллюзия" [Налимов,1979:217].

Вопрос об объективности выделения категориальных признаков на содержательной основе в значительной мере зависит от объективности метода компонентного анализа в лексике. При помощи компонентного анализа удалось установить закономерности семантической статики словаря, выявить тонкие оттенки значений и, наконец, увидеть ограниченность этого метода и необходимость динамического осмысления семантической системы [Кузнецов,1986].

Содержательный критерий выделения категориальных признаков включает синтаксические трансформации, дающие возможность определить границы варьирования значения. Например: "Рад сообщить Вам о положительном решении вопроса" - "С радостью сообщаю Вам о том, что вопрос решен положительно" - (?)"Рад и сообщаю Вам о том, что считаю решение вопроса положительным". В первом исходном предложении трансформации подлежат способы выражения информирования и результативности. В преобразованном втором предложении сохраняется семантическое содержание исходного предложения. В преобразованном третьем предложении исходное содержание искажено (устранена субординативная связь компонентов при выражении информирования и внесена дополнительная модальная характеристика при выражении результативности). Существует определенное сходство между классификационным и трансформационным объяснением: цель объяснения - обозначение объема и содержания класса лингвистических явлений.

Наиболее сложным видом содержательного моделирования является интерпретация. Интерпретация включает классификацию и трансформацию, но не сводится к этим видам объяснения. Например: X feels envious - X feels as one does when one thinks that what happened to someone else is better than what happens to one, and when one desires that it should happen to one, not to the other person; X feels jealous - X feels as one does when one thinks that someone else is getting from someone what one should be getting oneself, and when one wants to be given to oneself, not to the other person [Wierzbicka,1972:64]. - "Я испытываю зависть - это значит, я испытываю такое чувство, когда я думаю, что то, что случилось с кем-то, - лучше, чем то, что случилось со мной, и когда я хочу, чтобы это случилось со мной, а не с другим человеком; Я испытываю ревность - это значит, я испытываю такое чувство, когда я думаю, что кто-то другой получает от кого-то то, что должен был получить я, и когда я хочу, чтобы это досталось мне, а не другому." Приведенные примеры показывают, что интерпретация является оптимальным видом моделирования модусных значений - оценки, модальности, социального статуса и др. Интерпретация включает ассоциативную зону признаков и пресуппозиции, моделируемые при помощи модальной рамки [Апресян,1974:67]. Интерпретация позволяет осветить лингвострановедческую специфику значения. Так, в русском языке беду "накаркивают" вороны, а в английском - "наквакивают" лягушки. Интерпретация дает возможность осветить пути метафоризации, а "метафора как модель - продуктивный способ пополнения языкового инвентаря. И не только лексикона, но и грамматики" [Телия,1988:202]. Принципиальное отличие интерпретации от других видов содержательного моделирования заключается в динамике семантических признаков, в изменении базы знаний интерпретатора по ходу понимания речи [Демьянков, 1985:66].

Продолжить чтение | Вернуться к началу страницы | Связаться с автором