Г. П.  М е л ь н и к о в

 

 

ФУНКЦИИ  РАЗУМА  В  БИОСФЕРЕ

И  ЕГО  ТЕХНИЧЕСКИЕ  УСИЛИТЕЛИ

 

 

 

УДК  007.(800.1+001.51)

        51.65.012.122

        681.306.51

        100.32

        100.37

 

 

Функции разума в биосфере и его технические усилители  Мель­­ни­ков Г.П.

 

На основании разработанного автором аппарата системологии пред­ла­­гается принципиально новый подход к проблеме возникновения био­­сфе­ры и появления разумных форм жизни во Вселенной. Изла­гается ос­нованная на этом подходе концепция функции разума в био­сфе­­­ре, по­з­во­ляющая с прин­ци­пиально новых позиций рассматривать проб­лему ро­бо­тизации и ком­пью­те­ризации человеческого общества на сов­ременном эта­пе его развития.

Рассчитана на широкий круг специалистов, занимающихся проб­ле­ма­ми антропогенеза, теории языка, информатики и контакта че­ло­века с ис­кус­­ствен­ным и естественным высокоорганизованными сис­темами.

 

Рецензент академик АН УССР В.И.Скурихин

 

 

* * *

 

Многочисленные концепции, касающиеся сущности, при­чин воз­ник­­но­ве­ния и условий развития биологических форм ма­те­­рии, едины в том от­но­ше­нии, что сводят оценку результатов эво­лю­ции прежде всего к оценке уров­ня возрастания гарантии выжи­ва­емости ор­ганизмов, и именно в этом смыс­ле организмы, на­де­­ленные разу­мом, квалифицируются как высшие формы жи­вой материи. При этом принципиально противоположными мо­­­гут по­ка­зать­ся "эгои­сти­чес­кие" и "альтруистические" кон­цеп­ции развития биосферы. Соглас­но первым, повышение уровня вы­жи­ва­емости одних орга­низмов дос­ти­гается в ходе конку­рен­т­ной борьбы с дру­гими организмами, тогда как, со­глас­но второй груп­пе концепций, не кон­куренция, а взаимопомощь пред­ста­ви­­те­лей од­ной популяции или одного вида обеспечивает повыше­ние уровня вы­живаемости и проц­ве­тания вида как целого. Одна­ко ка­чес­т­вен­ного раз­ли­чия между пере­численными типами кон­цеп­ций нет, так как уровень альтру­ис­­тич­ности в них опреде­ля­ется в конечном счете лишь величиной того круга, в границах кото­рого члены вида воспринимают друг друга как "своих" и под­дер­жи­ва­ют как друг друга, так и целостность общнос­ти, но за пределами их гра­ниц все равно находятся "чужие", и они ли­бо безразличны к пред­ста­ви­те­лям этой общности, либо все рав­но ока­зываются их конкурентами.

Принципиально иной "альтруистический" подход к объяс­­не­нию при­чин возникновения биосферы и разумных форм жизни во Все­ленной, ко­то­рый не может путем последова­тель­ной редукции пе­рестать отличаться от "эго­ис­ти­ческого", был пред­ло­жен автором на ос­новании разработанного им по­нятий­ного аппарата системологии[1] и с учетом положений ряда совре­мен­­ных физических концепций, сог­ласно которым антиэнтро­пий­ные процессы столь же неизбежны в материальном мире, как и энтропийные. Несмотря на то, что рост энтро­пии ведет к уве­ли­че­нию степени неупорядоченности при­род­­ных образова­ний и к понижению уровня их целостности, сущес­тво­ва­ние анти­­эн­тро­пий­ных механизмов обеспечивает возрастание упо­ря­до­ченности и син­тез целостности все более высокого порядка, и эти целостности приобре­та­ют способность противостоять энтро­пий­­ным воз­дей­с­т­виям прежде всего за счет своей внутренней ор­га­ни­зо­ван­ности, а не за счет разрушения порядка в дру­гих системах.

Научное постижение какого-либо объекта тем более эф­фек­­­тив­но, чем вы­ше уровень системности объекта, что прояв­ля­ет­ся в нали­чии опре­де­лен­но­го спектра его инвариантных свойств.

Объект как система характеризуется рядом обязательных па­­ра­­­мет­ров, сре­ди которых, в первую очередь, можно назвать:

 а) субстанциальные - под­системы и элементы системы с при­­су­­щими им свойствами;

 б) структурные - сети родовидовых (парадигматических) от­но­­шений между единицами субстанции и сети целочастных (син­­таг­матических) свя­зей и взаимодействий между этими едини­цами.

Признаком повышения системности объекта служит уро­вень его эмер­ген­ции - повышения доли новых устойчивых свойств, которые возникают вслед­ствие согласования суб­стан­ци­а­льных и структурных параметров объек­та, т.е. согла­со­ва­ния свойств эле­мен­тов и подсистем в структуре целочаст­ных взаи­мо­дей­ствий и родо­ви­до­вых отношений.

Каждый элемент и каждая подсистема объекта как систе­мы пред­став­ля­ет собой также систему, но более глубокого яруса, свой­ства которой, соот­вет­­ствуя ее позиции в структуре родови­до­вых и цело­частных отношений, ста­­новятся внутренними усло­ви­я­ми нали­чия вполне определенных инва­ри­ан­тных свойств это­го объекта как це­ло­го. В этом смысле каждый элемент и каж­дая под­сис­те­ма в сис­теме является носителем определенной функ­ции по под­держанию ин­ва­риантных свойств системы.

Проводя последовательно указанный принцип иерархи­за­ции, сле­дует при­з­нать, что сам изучаемый с системных позиций объект так­же должен рас­сма­триваться как носитель определен­ной функции, т.е. как элемент системы бо­лее высокого яруса - над­сис­те­мы, кото­рый, занимая определенное место в стру­ктуре ро­довидовых отно­шений и целочастных взаимосвязей с другими эле­­ментами этого же яру­са, служит средством поддержания инва­риантных свой­ств своей над­системы, являющейся, в свою оче­редь, элементом системы еще более высокого яруса - над-над­системы, и т.д.

Следовательно, элементы одной системы (как и системы од­­ной над­сис­те­мы и т.д.) не являются антагонистами, они до­пол­ня­ют друг друга как ор­га­ны одного организма, обеспечивая под­дер­жание ус­той­чивости ин­вариантных свойств включающей их це­лостности, созда­ют условия для ее фун­кци­о­ни­ро­ва­ния в це­лостности сле­ду­ю­ще­го более высокого яруса, и тем самым - ус­ло­вия сохранения соот­вет­ствия своих свойств выполняемым фун­к­­циям, опре­де­ляемым их пози­цией в структуре как родо­ви­до­вых от­но­шений, так и цело­част­­ных взаимодействий.

С позиций системологии все виды взаимодействий в при­ро­­де мате­ри­аль­ны, телесны в том смысле, что в конечном счете ос­но­­ва­ны на обмене оди­ноч­ными корпускулами того или иного глу­бокого яру­са, либо не­пре­рыв­ны­ми потоками этих корпускул. Удер­жание эле­мен­тов внутри системы обеспе­чи­вается замы­ка­ни­ем этих пото­ков, а определенные виды потоков, входящих в сис­тему и исте­каю­щих из нее, обеспечивают взаимодействие сис­­темы с дру­­гими систе­ма­ми в надсистеме.

По мере увеличения степени соответствия свойств сис­те­мы ее функции в надсистеме возрастает согласованность ка­чест­ва и ко­ли­чества втекающих, ис­те­­кающих и внутренне замкну­тых потоков кор­пускул системы. Какие-либо внеш­ние факторы, при­водящие к неиз­бежности изменения взаимодействия сис­­те­мы с другими сис­те­ма­ми в надсистеме, приводят к той или иной сте­пе­ни рас­сог­ла­со­ван­нос­ти потоков между ними и потоков меж­­ду элементами сис­­тем, к воз­никновению "заторов" или "рас­те­каний" в каналах взаи­мо­дей­с­твий, и, следовательно, к по­ни­же­нию уровня системности сис­те­мы. В этих ма­­териальных тер­ми­нах и образах конкретизируется в сис­темологии фило­соф­­ское по­­нятие противоречия.

Для снятия противоречия должно восстановиться соот­вет­ствие между свой­ствами системы в надсистеме и теми но­вы­ми взаимодействиями, в кото­рые должна вступать система в над­­сис­те­ме, а для этого необходимо изме­не­ние определенных свойств сис­те­мы, для чего, в свою очередь, бывает необ­хо­димо не только не­ко­то­рое изменение схемы потоков взаимодействия меж­ду име­ю­щи­ми­ся элементами системы и схемы отношений меж­ду свой­с­т­ва­ми этих эле­ментов, но и возникновение нового эле­­мента в узле про­­ти­во­ре­чий, ко­­то­рый призван содействовать лик­видации возникшей рас­сог­ла­сованности по­­то­ков взаи­мо­дей­с­т­вий име­ю­щих­ся элементов, для "рас­сасывания заторов" и "рас­те­каний" пу­тем формирования до­пол­ни­тельной сети каналов на пу­ти по­токов взаимодействия в этом узле. Сле­довательно, такой но­вый элемент воз­­ни­кает в ответ на мате­ри­аль­ный, физический зап­рос над­сис­те­мы, он мо­жет формироваться толь­ко благодаря то­му, что в про­цес­се его форми­рования уже су­щес­тву­ющие эле­мен­ты остаются способными поддерживать, хотя и не на самом вы­со­ком уровне, существование несколько изменившихся фун­­кци­о­нальных свойств системы в надсистеме, а развитие этого но­­во­го элемента со­­действует повышению уровня этих новых фун­­­к­ци­о­наль­ных свойств и уров­ня соответствия свойств и фун­к­ций всех эле­мен­тов системы. По мере ста­новления нового эле­мен­та происходит до­кор­ректировка распреде­ле­ния из­­ме­нив­ших­ся функций между ос­таль­­ными элементами и подстройка свойств этих элементов в со­от­­вет­ствии с модификацией фун­к­ций, в результа­те чего уровень сис­тем­ности системы, уровень ее эмер­генции, несмотря на не­­ко­торое из­менение ее функции, сно­ва приближается к высшему из воз­мож­­ных значений.

Изменение функции системы, приведшее к появлению но­­во­го эле­мен­та, может быть качественным, т.е. таким, что су­щес­твенно из­меняются фун­к­ции и оставшихся "старых" эле­мен­тов, но может быть связано в основном лишь с усложнением, в ре­зуль­тате ко­то­ро­го появление нового элемента уве­ли­чивает спектр свойств системы, но потребность в "старых" элементах, с их "ста­­ры­ми" функциями прак­тически не исчезает. В подобных слу­чаях мы име­ем дело с наи­бо­лее простым механизмом поя­вле­ния новых элементов: это не­ко­то­рые экземпляры старых, ко­то­рые в зна­чи­тель­ной мере пере­стра­и­ва­­ют­ся в связи с запросом на элементы с новыми функциями, тогда как дру­гие экзем­пля­ры, про­должающие выполнять "старые" функ­ции, остаются поч­ти неизменными. В этом случае в системе со­су­щес­твуют и ос­та­ются оди­на­ко­во важ­ны­ми для под­держания ее фун­кци­ональных свойств и новые эле­мен­­ты, и элементы, по­служившие мате­ри­а­лом для формирования новых.

Все сказанное полностью приложимо к рассмотрению от­но­­­ше­ний меж­ду надсистемой и входящими в нее системами. Сле­­до­ва­тель­но, чтобы по­нять природу интересующей нас сис­те­мы, необ­хо­ди­мо раскрыть ее место в се­ти родовидовых и це­ло­час­т­ных от­но­ше­ний и связей с остальными сис­те­ма­ми над­сис­те­мы, понять тем са­мым ее функцию в надсистеме, т.е. роль и до­лю участия в под­дер­жа­нии инвариантных свойств надсистемы, далее - осо­знать, какими инва­риантными свойствами должна об­ла­дать система, чтобы быть спо­­собной выполнять свою фун­к­цию. Эти инвариантные функ­ци­о­наль­ные свой­ства, поскольку ими определяется и состав элементов сис­­темы, и ее струк­­тур­ные па­ра­­­метры, называются в системологии внут­ренней детер­ми­нан­­той системы, а так как функциональные свой­ства фор­ми­ру­ются в соот­вет­ствии с запросом на функцию сис­те­мы в над­си­с­теме, то этот запрос наз­ван внешней детерминантой сис­темы.

В свете сказанного ясно, что если внешняя детерминанта сис­­темы оста­­ется практически неизменной в течение достаточно дли­­тельного вре­ме­ни, то степень согласованности фун­к­ци­о­наль­ных, мате­риальных и струк­тур­ных па­ра­метров системы на­ра­ста­ет, уве­ли­чи­вается уровень ее системности на все боль­шем числе яру­сов; со­от­вет­ствие свойств элементов и потоков вза­и­­мо­дей­с­т­вий между ними де­лает свойства системы все более ин­ва­ри­ан­т­ны­ми. А это значит, что при­чины и условия своеобразия сис­те­мы и формы его про­явления ста­новятся все более зависящими от внут­рен­него устройства сис­­те­мы, и в этом смысле можно ут­вер­ждать, что чем выше уровень сис­тем­нос­ти объекта, чем вы­ше его эмер­ген­тность, тем выше уровень сфор­­ми­ро­ван­ности его сущ­ности.

Таким образом, если мы хотим системно, сущностно, диа­­лек­тически по­дойти к познанию интересующей нас системы, мы дол­жны иметь хотя бы ги­потезу относительно того, эле­мен­том какой над­системы является данная сис­­тема, какова фун­к­ция надсистемы, на каком этапе развития надсистемы воз­никла у нее такая мо­ди­фи­ка­ция функции и, следовательно, какая мо­ди­­фи­ка­ция в ин­ва­ри­ан­т­ных свойствах надсистемы, для под­дер­жа­ния которой по­тре­бовалась оп­ре­деленная перестройка над­си­с­темы, связанная, в частности, с зап­ро­сами на возникновение изу­чаемой нами системы.

При этом может возникнуть вопрос: если система в над­си­с­­те­ме возни­ка­ет согласно запросам на новые функции, ко­то­рые дол­жны выполняться но­вым компонентом надсистемы, т.е. но­вой сис­те­мой, то надсистема должна как-то знать перечень ко­нечных тре­бу­е­мых функциональных свойств зарож­да­ющейся си­с­темы и кон­тро­ли­ро­вать, чтобы реальные свойства формиру­ю­щей­ся сис­те­мы все бо­лее приближались к требуемым. Не оз­на­чает ли это, что у над­сис­те­мы есть предустановленная цель?

Предустановленность, понимаемая как неизбежность воз­­ник­новения но­­вой системы, действительно есть, если в про­цес­се ста­нов­ления системы над­система, несмотря на снижение уров­ня сво­ей сис­­темности в связи с ча­стич­ным изменением фун­­кции, остается спо­собной поддержать хотя бы са­мые глав­ные из фун­к­ци­ональных свой­ств надсистемы. В этом смысле по­ло­же­ние о том, что воз­ник­но­ве­ние системы возможно лишь в нед­рах над­сис­те­мы, конечно те­лео­ло­гично. Однако это не це­ле­вая телеология, подра­зу­ме­ва­ю­щая, что жела­емое будущее фор­ми­руется сначала как об­раз, как идея в не­ко­­то­ром отражающем ор­гане, а потом ста­но­вит­ся руководством для це­ле­­на­прав­ленных дей­ствий. Понимание лю­бых видов взаимодействий как форм ор­­ганизации обменных по­то­ков, а противоречий - как воз­ник­но­вения узлов та­кого рас­сог­ла­сования этих потоков, которое на чис­то физическом, те­лес­ном уровне становится фактором са­мо­вос­­становления этого рас­сог­ла­со­ва­ния, воз­ник­шего в недрах над­­сис­те­мы, в которых ста­би­ли­зи­ру­ющая роль не­рас­сог­ла­со­ван­ных по­то­ков взаимодействий оста­ет­ся доминирующей, не нуж­да­­ется в ото­ж­дес­т­влении теле­о­ло­гич­нос­ти с целеполаганием и пред­ставляет со­бой по­­пыт­ку раскрытия механизмов протекания анти­энтропийных про­цес­­сов, кото­рые, по мнению все большего чис­ла ученых, столь же свой­с­т­вен­ны при­ро­де, как и эн­тро­пий­ные, описываемые вторым за­ко­ном тер­мо­ди­на­ми­­ки. Дос­таточно на­помнить в связи с этим имена Э.С.Бауэра, П.Г.Кузнецова, И.Пригожина.

Таким образом, чтобы получить представление о функ­ции че­ло­ве­чес­т­ва, мы должны понять функции и иных форм жиз­ни, т.е. сис­темно рас­смот­реть всю эволюцию жизни на Зем­ле, уви­деть связь меж­ду свойствами пред­ста­­вителей различных ви­­дов и их функциями в биосфере. Иными словами, сле­­дует пред­принять максимально круп­но­масштабное теоретическое ис­сле­до­­вание сис­те­мы живых зем­ных форм в их развитии, начав с то­го, какова фун­кция биосферы в та­кой надсистеме, как наша пла­нета Земля. И, если бу­дет найден хо­тя бы гипотетический от­вет, мы сможем рассмотреть причины и эта­пы усложнения био­сфе­ры, и, сле­до­ва­тельно, такое ее усложнение, как по­явление Разума.

Последовательно применяя разработанный автором сис­те­­мо­ло­­ги­чес­кий ап­­парат к обширному эмпирическому ма­те­ри­а­лу, по­­черп­нутому из есте­с­т­венно-научных дисциплин, можно про­с­­ледить эво­люцию биосферы Земли, вы­деляя в качестве за­ко­номерных эта­пов остывание исходной раскаленной мас­сы зем­­ного шара, поя­вле­ние над ним озонового слоя, воз­ник­но­ве­ние оке­а­­нов, покрывающих боль­шую часть земной поверхности, за­рождение жизни, сна­чала имен­но в океанских просторах, с пос­ледующим постепенным рас­прос­­транением жизни на сушу и раз­витием специфических земных форм жиз­ни в результате ди­вер­генции исходных океанических форм и системно обо­сновать по­явление раз­нообразных форм жизни, выпол­няющих опре­де­ле­н­ные фун­к­ции в системе, преемственность форм жизни, сов­мес­тное осу­щес­т­вле­ние ими конечной общей фун­к­ции по отно­ше­нию к пла­нете Земля, а так­же, что самое важное, обос­новать то прин­ци­пи­аль­ное положение, что все эти фор­мы жиз­ни не кон­курируют, а взаимодействуют между собой и обес­пе­чи­­ва­ют тем самым, как органы организма, устойчивость своей над­сис­­те­мы - пла­неты Зем­ля, находящейся во Вселенной под пе­ри­о­ди­чески эн­тропийным воз­­действием внешних факторов, и лю­бой вид рас­те­ний или жи­вотных по­яв­ля­ется не потому, что вы­жил благодаря по­дав­лению кон­курентов, а потому, что возник и раз­вивался в ответ на зап­рос того или иного узла взаи­мо­дей­с­т­вия организмов уже су­щес­т­ву­ющей биосферы. Отсюда следует, что вы­жи­ва­е­мость обес­пе­чи­ва­ется не за счет способности к по­бе­де в конкурентной борь­бе, а за счет адекватности своему аль­тру­истическому пред­назначению вы­­пол­нять запрос надсистемы. В частности, становится очевид­ным, что не степь нужна тра­во­яд­ным, а травоядные нужны степи как вспо­­могательные ор­ганы для осуществления основных функ­ций рас­ти­тельным пок­ровом сте­п­ных просторов - функций сни­же­ния уровня внешних энтро­пий­ных воз­дей­с­твий на Землю. Этим сни­­ма­ются различные про­ти­воречия, связанные с идеей борь­бы за су­щес­тво­вание, пос­коль­ку становится ясным, что любой вид рас­те­­ний или жи­вот­ных своим выживанием обязан не подав­лению конкурентов, а то­­му, что он получил возможность развиваться в ответ на зап­рос то­го или ино­го узла взаимодействия организмов уже су­щес­тву­ющей био­сферы.

Чем более активной, а следовательно, гибкой и сложной ока­­зывается би­осфера, тем больше появляется основных и вспо­мо­­га­тель­ных функций, не не­зависимых, а так или иначе свя­зан­ных меж­ду собой. Это могут быть связи и жестко де­тер­ми­ни­ро­ван­ные, и прос­то достаточно высоковероятные, т.е. та­кие, когда каж­дое акту­аль­ное появление запроса на одну функцию при­во­дит к высокой ве­ро­ятности того, что за этим последует запрос на вполне опре­де­ле­н­­ную другую функцию. Условимся такие со­во­­купности связанных фун­к­­ций называть функциональными ско­п­лениями.

Очевидно, что если в ответ на функциональные запросы в би­о­­сфере воз­­никают специализированные виды организмов, то эф­­фек­тивность их ре­ак­­ции на наличие функциональных ско­п­ле­ний бу­дет повышаться и, сле­до­ва­тель­но, запрос будет вполне удов­­ле­тво­рять­ся в том случае, если начнут воз­ни­кать со­от­вет­с­тву­ющие ско­пле­ния организмов, включающие предста­ви­те­лей нуж­­ных ви­дов. Сте­пе­ни компактности организмов в скоплении мо­гут быть различными: ли­бо это простое пространственное сбли­жение, либо кон­так­ты, либо сим­биозы, либо, наконец, пре­вра­щение ряда одно­функ­ци­о­наль­ных ор­га­низмов в органы од­но­го нового много­фун­кционального орга­низ­ма бо­лее высокого уров­ня сложности, чем его составляющие. В пос­ле­днем слу­чае, уже внутри самого функ­ционального организма, фор­ми­ру­ю­ще­го­­ся в от­вет на запрос опре­деленного функционального ско­п­ле­ния биосферы, появ­ля­ют­­ся вспомогательные органы "кол­лек­тив­ного пользования", т.е. об­слу­жи­ва­ю­щие одинаковые запросы са­мих органов, ассо­ци­иро­ван­ных в много­функ­ци­о­нальный орга­низм, на­пример, органы крово­снаб­жения. По-видимому, имен­но на­личием та­ких "органов кол­лек­тивного пользования" отли­ча­ет­ся мно­го­фун­­к­ци­ональный ор­га­низм от симбиоза организмов, хо­тя оба они появ­ля­ют­ся в био­сфере в ответ на запросы ее фун­к­ци­ональных скоплений.

Появление дополнительной функции в функциональном ско­п­­ле­нии мо­жет привести к необходимости развития до­пол­ни­тель­­ного ор­гана в функци­о­наль­ном организме. Но чем более раз­но­образными яв­ляются уже ассоци­и­ро­ван­ные органы, тем боль­­ше воз­никает по­тен­ций осу­ществлять новые фун­к­ции не за счет развития в нем или ас­социации в него нового органа, а за счет со­г­ласованного вза­и­мо­дей­ствия определенных органов. Реа­ли­зо­ваться же эти потенции мо­гут лишь при условии, что в ор­га­низме сформируется вспо­мо­­га­тель­ный орган особого рода, так­же "кол­лек­тивного пользования", также от­ве­чающий за­п­ро­сам многих уже существующих органов, но снаб­жа­ющих их не пи­щей, водой или какими-либо веществами для под­дер­жания их фи­­зи­чес­кой фун­кциональной активности, а управ­ля­ю­щи­ми сиг­на­лами, без чего груп­­­пы органов не могут осуществить сог­лас­о­ван­ного взаи­мо­дей­с­т­вия, так что­­бы стать на время этого вза­и­мо­дей­­ствия системой ор­га­нов, т.е. подсис­те­мой организма с та­ки­ми свой­ствами, благодаря которым, на базе уже име­ю­щих­ся ор­га­нов, орга­низм сможет осу­щес­твлять ту новую функцию, ко­то­рая по­я­ви­лась в определенном функциональном скоплении над­сис­темы.

Очевидно, что результатом запроса органов мно­го­фун­к­ци­­о­наль­ного ор­­га­низма на наличие в нем такого общего для них со­­г­ла­су­ю­щего, ко­о­р­ди­ни­ру­ющего, управляющего вспо­мо­га­тель­но­­го над­ор­га­на является воз­ник­но­ве­ние в нем и со­вер­шен­с­т­во­ва­ние нервной сис­те­мы и мозга.

Очевидно, этот надорган может осуществлять свои фун­к­ции лишь при на­ли­чии ряда условий. Он так или иначе должен: быть чув­стви­телен к взаи­мо­действию со стороны всех органов ор­­ганизма, что­бы иметь информацию об их текущем состоянии; иметь образы мно­жества их естественных, нор­маль­ных сос­то­я­ний и тем самым обна­руживать случаи, когда состояние того или ино­го органа вышло за границы нормы; иметь каналы об­рат­ного воз­дей­с­твия на органы для перевода их в то или иное ес­­тественное для них сос­то­я­ние; сог­ла­совывать требуемую ком­би­нацию естес­т­вен­ных состояний группы ор­­га­нов и оп­ре­де­лен­ную структуру взаимодействий между ними, что­бы они прев­­ра­ти­лись на нужное время в такую систему органов, ко­торая спо­соб­на осу­ществить запрашиваемую надсистемой фун­к­цию ор­га­низ­ма.

Таким образом, прежде чем организм окажется под­го­тов­лен­­­ным к реа­ли­­зации определенной функции по отношению к внеш­ней дей­ствительности, его надорган как особый орган дол­жен быть спо­со­бен, по отношению к сво­ей "внутренней дей­с­т­ви­тельности", реа­ли­зо­вать следующие три главные фун­к­ции, ко­то­рые, по их со­дер­жа­нию, можно назвать отражением, сораз­ме­­рением и управлением.

Первая функция обусловлена потребностью надоргана как ор­гана орга­низ­ма выработать отражение нормального и те­ку­щего сос­тояния организма и любого органа, отражения того учас­т­ка на­шей среды, в котором находится ор­­ганизм, а также нор­мального ти­пич­ного состояния локуса в целом, причем те­­ку­щие (ак­ту­аль­ные) сос­тояния могут оказаться как совпадающими с нор­маль­­ны­ми, так и отли­чающимися от них.

Вторая функция связана с потребностью так со­раз­ме­рить, так со­от­нес­ти все эти отражения, чтобы прежде всего оп­ре­делить, не отличается ли те­ку­щее состо­яние внешней среды в том или ином отно­шении от нормального сос­­тояния локуса, и, если да, то как ско­ор­динировать взаимодействие ор­га­нов ор­га­низ­ма, чтобы эф­­фек­тив­ным способом подействовать на рас­сог­ла­со­ван­ное место локуса для при­ведения его в нормальное, гар­мо­ничное сос­то­я­ние. При этом, если выход за границу нормы об­наруживается не толь­ко во внеш­ней сре­де, но и во внут­рен­ней среде, т.е. в каком-либо органе ор­га­низ­ма, то нужно по воз­мож­ности сначала скоор­ди­ни­ровать взаимодействие оп­ре­­де­лен­ных органов, находящихся в нор­мальном функциональном сос­то­я­нии, на­пра­вив их активность не на внешнюю среду, не на ло­кус, а на рас­сог­ла­сованный орган, и так организовать взаи­мо­дей­­с­твие этих органов, чтобы рас­­сог­ла­со­ванный орган в ре­зуль­та­те дан­но­го воздействия мог перейти в свое нор­маль­ное, гар­мо­нич­ное сос­то­яние.

Третья функция осуществляется после того, как вы­пол­нен этап со­раз­ме­рения информации о наличных (текущих) и нор­­­маль­ных (должных) сос­то­я­ниях как органов, так и всего ор­га­низма, а так­­же локуса внешней среды; ус­та­новленные прог­рам­мы воз­дей­с­т­­вия ор­ганов на рассогласованный орган внут­­рен­­ней среды или на ло­кус внеш­ней среды должны быть реа­ли­зо­ваны, т.е. надорган дол­жен по­дать органам управляющие ко­ман­ды на выполнение из­­бран­ных прог­рамм взаимодействия и тем самым осуществить фун­­кцию уп­рав­­ле­ния соответствующим внут­ренним или внешним объ­ектом, в ре­зуль­та­те че­го объект дол­жен перейти из рас­сог­ла­со­­­ванного, дис­гар­мо­ни­зи­рованного сос­­­то­яния в гар­мо­ни­зи­ро­ван­ное.

Хотя все эти три функции надоргана связаны с необ­хо­ди­­мос­тью обес­пе­чения эффективного воздействия органов ор­га­низ­ма ли­бо на внешнюю, ли­бо на внутреннюю среду, однако мы сно­ва ви­дим, что внешние отражения, со­­размерения и уп­рав­ле­ния ока­зы­ва­ют­ся основными, запрашиваемыми над­сис­темой, а внут­реннее от­ра­же­ние, соразмерение и управление вспомо­га­тель­­­ными функциями, зап­рашиваемыми самой системой ор­га­низ­ма и обус­лов­­ленными внут­ренней потребностью под­дер­жа­ния внешней фун­к­ци­о­на­ль­ной ак­тив­ности организма.

Отметим также еще один аспект соотношения между внеш­­ни­ми и вну­т­рен­ними функциями организма. В связи с тем, что под­сис­темы и органы лю­бого организма, как представители не­которого ви­да в системе видов био­сфе­ры, развиваются для осу­­ществления не толь­ко внешних функций, т.е. фун­кций, зап­ра­шиваемых биосферой вслед­ствие потребностей предотвра­ще­ния или снижения уровня воз­дей­­ствий на Землю определенных эн­тро­­пий­ных фак­торов, но и фун­к­ций внутренних, нужных для под­держания целостно­сти са­мого ор­га­низма, без чего не­осу­щес­т­вимой была бы основная, внешне­фун­к­ци­­ональная активность ор­ганизма, то становится понятным, что для ре­а­­ли­за­ции своих вну­тренних функций организм нуждается в ма­те­ри­але и энер­гии, ко­торые он может черпать только во внешней сре­де. Сле­до­ва­тельно, взаи­мо­дей­ствие организма с внешней средой, свя­зан­ное с удовлетворением вспо­мо­га­тельных, вну­три­фун­к­ци­о­наль­ных за­просов, оказывается запросом эн­тро­пий­ным, снижающим в том или ином отношении степень системности би­о­с­фе­ры, сте­пень ее це­лост­ности. И биосфера в конечном счете только пото­му ос­тается упо­рядоченной, системно организованной и спо­соб­ной выполнять свою антиэнтропийную внешнюю функцию по отношении к Земле, что эн­т­ро­­пийные следствия удовлетворения внутрифункциональных пот­ребностей ор­­ганизмов биосферы сос­тавляют лишь небольшую ве­ли­чину по сравнению с ан­­ти­эн­тро­пийными (эктропийными) след­стви­ями внеш­не­фун­к­ци­о­наль­ных вза­­и­модействий живой природы с кос­ным миром.

Очевидно также, что энтропийность, которую вносит ор­га­­низм в би­о­с­фе­ру в связи с необходимостью получать из нее ма­­те­ри­ал и энергию для под­дер­жания своей внешне­фун­к­ци­о­наль­ной ак­тив­нос­ти как условия сниже­ния эн­тропийных по­след­с­твий на Землю и на биосферу космических факто­ров, не­­ко­то­рым оптимальным об­ра­зом распределяется между органами ор­га­­низ­ма. Оптимальность эта зак­лючается прежде всего в том, что­бы свести к ми­ни­муму энтро­пий­ные затраты организма в це­лом и обеспечить при этом тре­бу­­е­мый уровень функциональной ак­тивности каждого органа с учетом не­об­хо­димого уровня на­де­ж­­ности его работы, определяемого зна­чи­мос­тью его фун­кции в системе функций остальных органов. Всякое от­клонение от это­­го оп­­тимума приведет к снижению фун­к­ци­о­наль­ной актив­нос­­ти организма как сис­темы с определенными внешними фун­к­циями и, соответственно, к сни­же­нию способности организма про­­­ти­во­дей­ствовать развитию энтропийных про­­цес­сов в би­о­сфе­ре.

Таким образом, хотя и организм как целое, и тот или иной его орган, в том числе и надорган, не может фактом своей фун­­­кциональной активности не приводить к тем или иным эн­тро­­пий­ным воздействиям на биосферу, эти отри­­цательные воз­дей­­ствия мно­гократно "окупаются" тем снижением уровня эн­­тро­пийности би­о­сферы и, следовательно, планеты, которое дос­ти­гается фактом осу­щес­твления организмом его внешних фун­к­ций.

Обратим внимание теперь на то, что антиэнтропийные воз­­­мож­ности би­о­сферы как целостной системы возрастают по мере воз­никновения новых мно­го­функциональных био­ло­ги­чес­ких видов со вспомогательными фун­к­ци­я­ми для все более гиб­ко­го и тонкого под­держания внешнефункциональных спо­­соб­нос­тей уже сло­жив­ших­ся видов, а также для оптимизации рас­пре­де­ле­ния функций ме­ж­ду видами. Все это приводит к усложнению се­ти меж­ви­до­вых связей и взаимодействий, к возникновению все более новых вспо­мо­га­те­ль­­ных функций и, соответственно, к за­просам на все более сложные ви­ды (в си­стеме видов живой при­роды) для осуществления этих фун­к­ций. Так рас­кры­вается до­вольно прозрачное подобие между про­цес­сами усложнения ор­га­низмов и про­цессами усложнения био­сфе­ры в целом: би­о­сфе­ра предстает как "всеприродный организм", а раз­ви­вшиеся и вза­имодействующие в би­о­с­фе­ре виды - как "органы" это­го "все­при­родного организма". На такое по­до­бие обращали вни­ма­ние уже ученые древности, оно лежит в основе средне­ве­кового фи­ло­­софского учения исихазма, на него опирались представители рус­­ского этического течения "нестяжателей", оно остается про­дук­­­тив­­ным и в кон­цепциях русских философов-космистов. И ес­ли внес­ти в эту аналогию на­ше по­ня­тие локуса как области вне­ш­не­­­фун­к­ци­о­наль­ных контактов ор­га­низ­ма со средой, то отличие какого-либо кон­крет­ного организма (как пред­ста­вителя опре­де­лен­ного вида рас­те­ний или животных) от биосферы в це­лом, т.е. как "всеприродного ор­ганизма", выражается прежде всего в ве­ли­чи­не локуса; орга­низм реа­лизует свои внешние ан­ти­эн­тро­пий­ные функции по от­ношению к минимальному локусу - к не­ко­то­ро­му участку внешней среды, вид - по отношению ко всем участ­кам среды определенного типа, а ло­ку­сом би­осферы как все­природного организма окажется, по крайней ме­ре, вся пла­не­­та Земля. Ясно также, что, если сравнивать орга­низ­мы, вклю­чая все­при­род­ный, по сте­пени их сложности и много­фун­к­ци­о­наль­ности, то самым сло­ж­ным из всех организмов биосферы ока­­жет­ся сама биосфера как фун­к­ци­о­на­ль­ная це­лостность. Но по­с­коль­ку, как мы установили, возрастание много­фун­к­ци­о­наль­нос­ти и, со­от­вет­ственно, сложности организма приводит к воз­рас­­­танию пот­реб­нос­ти в появлении особого координирующего и уп­ра­в­ля­ю­ще­го ор­га­на - надоргана (который в теле высших жи­вот­ных формируется на суб­­страте мозга), то естественно по­пы­та­ться найти аналог надоргана и во все­природном организме, т.е. в биосфере. И искать этот орган ну­жно среди ор­ганов би­о­сфе­ры, т.е. среди биологических видов.

Так же, как мозг животного по отношению к своему ор­га­­низ­му, тот осо­бый биологический вид, который мог бы быть над­­ор­га­ном биосферы как сво­его всеприродного организма, дол­жен по от­но­шению к биосфере выпол­нять три уже рас­смот­рен­ные функции (отра­жения, соразмерения и управ­ле­ния) в их осно­в­ной - внешней и вспо­могательной - внутренней разно­вид­нос­­ти. И, если задать вопрос, пред­ставители какого био­ло­ги­чес­ко­го вида об­ла­да­ют наиболее ярко про­являющимися спо­соб­нос­тя­­ми отражения внешней дей­­стви­тель­нос­ти в своем надоргане спо­собностями соразмерения по­лу­чен­ных та­ким образом отра­же­ний, чтобы их соотносить между собой в про­цес­се ула­в­ли­ва­ния связей между ними и получения, благодаря этому, но­вых от­ра­же­ний из уже имеющихся, в том числе и отражений того, что еще не на­блю­да­лось и пред­ставляет лишь предстоящие сос­то­я­ния внешней среды, а так­же способ­ностями наиболее раз­но­об­раз­­ны­ми способами воздействовать на вне­шнюю среду, в том чис­ле и на био­сферу, и, по крайней мере, в принципе, вы­бирать та­кую форму воз­­действия, которая была бы управляющим фак­то­ром для сни­жения эн­тропийных процессов в биосфере, то ста­нет ясно, что пре­­тен­ден­том на функцию надоргана по от­но­ше­нию к биосфере как все­при­род­­ному орга­низму может быть толь­ко человечество как био­ло­ги­чес­кий вид, т.е. весь род чело­ве­ческий. И точно так же, как запросы на мозг в теле жи­­вот­ных, который являлся бы надорганом, должны бы­ли возникнуть от­но­си­тельно поздно, когда понадобились природе и появились наи­более слож­ные организмы с разно­образными внеш­ни­ми и внут­­ренними функциями, так и запросы на чело­вечество как осо­­бый биологический вид могли возникнуть лишь после того, как все­природный организм стал представлять собой тело с мно­­го­­об­раз­ны­ми, мно­го­функциональными и сложно вза­и­мо­дей­с­т­ву­ю­щими ви­­да­ми как своими органами. Поэтому, зная функции над­органа в орга­низ­ме выс­ших животных, мы можем теперь на пра­вах гипотезы сфор­мулировать фун­кции человечества как над­­органа во все­при­род­ном организме, т.е. в би­о­сфере.

Человечество как надорган биосферы должно осу­щес­т­влять свою фу­н­к­­цию отражения в форме познавательной де­я­тель­­­ности; фун­кцию соразме­ре­­ния в простейшей раз­но­вид­нос­ти - в форме ло­ги­ческой деятельности, а в выс­­шей раз­но­вид­ности - в форме вы­яв­ле­ния степени меры, гармоничности, кра­­со­ты в отражаемых яв­ле­ни­ях; функцию управления - в форме ли­бо не­по­с­­­редственного кон­так­та с внешней средой, как путем пря­мого физического, так и прямого пси­хического воздействия на био­сферу, хотя современное ци­ви­­ли­зо­ван­ное человечество поч­ти утратило навыки и способности такого пря­­­мого воз­дей­с­т­вия, ли­бо через технические посредники, на­при­мер, через ма­­ши­ны. И чтобы представители рода человеческого бы­ли под­го­тов­лены к учас­­тию в осуществлении перечисленных трех ос­но­в­ных функ­ций, такие че­ло­­веческие коллективы, как народности, на­­ции, го­сударства и т.п. должны раз­­вивать науку, искусство и тех­ни­ку, если понимать под последней не толь­ко механику, хи­мию, эле­к­тронику и т.д., но и приемы прямого пси­хи­чес­ко­го воз­­дей­ствия лю­дей на внешнюю природу.

Очевидно, что пока планета Земля подвергается только не­­из­­мен­ным по ха­рактеру периодическим энтропийным воз­дей­с­т­виям, каж­дый би­о­ло­ги­чес­кий вид флоры или фауны, вза­и­мо­дей­ствуя с оп­ре­­деленным локусом внеш­ней сре­ды, способен ока­зывать анти­энтропийное влияние на этот локус, га­р­мо­­ни­зи­ро­вать этот локус в слу­чае выхода его характеристик за границы нор­мы на основе ме­ха­низ­мов, выработанных и вос­про­из­во­ди­мых в опыте по­ко­ле­ний дан­но­го биологического вида. Виды, осу­­ществляющие по отношению к био­­сфе­ре не основные, а вспо­могательные функции, обеспечивают при этом ко­ор­динацию вза­имодействия всех видов биосферы в сло­жив­шейся (и ос­таю­щей­ся неизменной) структуре взаимодействий, и био­сфера как все­при­ро­дный организм выполняет свою функцию на пла­нете, ра­­ботая в сло­жи­в­шем­ся тра­ди­ционном периодическом, мож­но ска­зать "авто­ма­ти­зи­ро­ван­ном" режиме.

Если какой-либо из параметров энтропийного, дис­гар­мо­ни­­­зи­рующего воз­­действия все-таки изменяется, однако на­столь­ко плав­но, что система био­ло­­гических видов успевает скор­рек­ти­­ровать свои адап­ционные параметры, хо­тя при этом биосфера как всеприродный орга­низм в той или иной мере пе­ре­­с­т­ра­и­ва­ет­ся, проявлением чего слу­жит эволюция, дивергенции и кон­вер­ген­ции биологических видов, за­метными эти перестройки ока­зы­ва­ются лишь че­рез большие пери­о­ды истории биосферы, тогда как для длинного ряда не­пос­ред­­ствен­но следующих друг за дру­гом поколений биосфера практически ос­та­­ется неизменной. И толь­ко если изменение какого-либо энтро­пий­но­го фак­то­ра или груп­пы факторов оказывается временным и нас­ту­па­ет или от­сту­па­ет со скоростью, сравнимой со временем, которое не­об­хо­ди­мо для пере­а­дап­та­ции в системе видов биосферы, то от­ра­бо­тан­ные традиционные пери­о­ди­чес­кие ("автоматизированные") ме­ха­­низмы функционирования био­сфе­ры мо­гут оказаться на­ру­ше­н­­ны­ми, что приведет к дисгармонизации над­системы би­­о­сфе­ры в пла­не­тар­ном масштабе.

Именно с учетом принципиальной возможности такой ка­­­тас­тро­фы как след­­ствия апериодического энтропийного кос­ми­чес­кого воз­действия на Зем­лю можно понять потенциальное пред­назначение ра­зума человека на фоне про­­яв­лений ра­зум­нос­ти других био­ло­ги­чес­ких видов. Только развивая до пре­­дельных уров­ней свои поз­на­ва­тель­ные (отражательные) способности, мож­­но предвидеть время и ха­рактер тех апериодических, не­стан­дартных эн­т­ро­пий­ных воз­дей­с­твий на Землю, которые гро­зят ей катастрофическими пос­лед­стви­я­ми; только развивая до пре­дельных уровней свои способности со­от­но­­сить (соразмерять) на­копленные знания о Земле, о Жизни и о Кос­мо­се, т.е. оп­ре­де­лять объективную меру и место предстоящей дис­гар­мо­ни­за­ции, мож­но опре­делить характер и меру такого воз­дей­с­твия на би­о­сфе­ру, ко­то­рое позволит ей, ее органам включиться в не­стан­дар­тную уникальную схе­му взаимо­связей, благодаря которой би­о­­­сфера выдержит натиск пред­с­то­я­ще­го аперио­дического внеш­­не­го возмущения, останется в границах меры гар­мо­нии (со­г­ла­­со­ван­нос­ти); только при таких условиях этот надорган может осу­­­ществить уп­ра­в­ляющее воздействие на биосферу, найдя в ее ор­ганизме та­кое зве­но, возбуждение которого не требует боль­ших энергетических и ма­те­­­риальных затрат, но последствие ко­то­рого обеспечит объ­е­ди­не­ние биоло­ги­ческих видов в тре­бу­е­мую временную уникальную схе­му взаимодействий, бла­годаря ко­­торой окажется спасенной отла­жен­ная за миллиарды лет все­при­­­родная и всеземная гармония.

Установив функциональное подобие между мозгом как над­­­ор­ганом в ор­га­низме животного и человечеством как над­ор­га­ном во все­природном ор­га­­низме, т. е. в биосфере, ос­та­но­вим­ся теперь спе­ци­ально и на различиях меж­ду ними.

Любой животный вид обеспечивает эффективность ра­бо­ты уже сло­жи­в­­шихся биосферных механизмов предотвращения эн­­тро­пий­ных последствий от периодических возмущений Земли со сто­ро­ны космоса, и в связи с этим мозг животных в ос­но­в­ном лишь вос­про­изводит сформированные, "ав­то­ма­ти­­зи­ро­ван­ные" программы уп­рав­ления определенным локусом биосферы. Но, если че­ло­вечество как надорган всеприродного организма дол­жно предо­т­вра­щать эн­тро­­пийные последствия от апе­ри­о­ди­чес­ких и, следовательно, не­ред­­ко и уникальных космических воз­му­щений биосферы и планеты во­об­ще, то это зна­чит, что не­об­хо­димые в подобных случаях прог­рам­мы уп­ра­в­ля­ю­щих воз­дей­­­с­т­вий на биосферу принципиально не могут быть вос­про­из­во­ди­мы­­ми, заго­товленными впрок на основе прошлого опы­та, "ав­то­ма­ти­зи­ро­ван­ны­ми". Они должны создаваться творчески, на ос­но­вании обстоятельств, с ко­торыми не­редко этот надорган встре­­­чается впервые, что может быть осу­ще­ствлено толь­­ко на ба­­зе как можно более обширных знаний о законах би­о­с­фе­ры и на основе прог­нозирующих способностей надоргана и при­су­щ­е­го ему чувства меры: и меры отклонений биосферы от гар­мо­ни­чного со­с­то­я­ния, и ме­ры необходимых управляющих воз­дей­с­т­вий на нее для выведения в дол­жное гармоничное состояние. По-видимому, именно в спо­соб­нос­ти при­ни­мать творческие ре­ше­ния относительно путей воз­дей­с­т­вия на биосферу, в от­личие от воздействия лишь на определенный ло­кус биосферы в гра­ни­цах толь­ко вос­производимых, "авто­ма­ти­зи­ро­ванных" программ воз­действия, и за­ключается основное отличие че­ловечества как над­органа биосферы от над­ор­гана животных лю­бо­го из су­щес­тву­­ющих видов как управляющего органа лишь по отно­ше­нию к оп­ределенному локусу и притом с типовыми его от­к­ло­­не­ни­ями от нормального состояния.

Выявив из общесистемологических положений причины по­­яв­ления и фун­к­ции различных форм жизни на Земле и сфор­му­­ли­ро­вав на основе этого глав­нейшие функции человечества как над­ор­га­на биосферы, без которого жи­вая природа на выс­ших стадиях своего раз­вития не могла бы су­щес­т­во­вать, и ус­та­но­вив, в частности, что толь­ко человечество как надорган все­при­­род­ного организма - био­сфе­ры должно было, для под­дер­жа­ния гар­мо­ни­ч­но­го сос­тояния био­сфе­ры при нестандартных эн­тро­пийных воздействий на нее со сто­ро­ны космоса, развивать и ис­пользовать механизмы творческого уп­рав­­ления состоянием био­сферы, мы обязаны теперь снова вспом­нить, что каж­дый ор­ган в теле каждый вид животных в биосфере и, сле­довательно, че­ло­вечество как биологический вид, для под­дер­жа­ния своей вне­шне­фун­к­ци­о­на­льной активности, связанной с пре­дот­вра­ще­ни­ем энтропийных про­цес­сов в биосфере, не может не быть сам ис­точником этой энтропии и лишь потому не обесценивает ре­зуль­­татов своего антиэнтропийного воздей­ствия, что они во мно­го раз перекрывают энтропийные последствия су­щество­ва­ния био­ло­ги­­чес­кого вида. Поэтому, если в отношении жи­вот­ных, по­ве­дение кото­рых стро­ится на основе воспроизводимых ав­то­матизированных прог­­рамм, этот ба­ланс сохраняется ав­то­ма­ти­чески, то человечество, на­де­ленное спо­соб­нос­тью к твор­чес­тву и, следовательно, к про­яв­ле­нию "само­деятельности" при вы­­бо­ре способов внешнего воздействия на природу, может в ка­чес­тве кри­те­рия эффективности этого воз­дей­ствия выбирать не уро­вень гармонизации би­осферы, а уровень соб­ственной фун­к­ци­ональной активности, даже если сос­тояние био­сфе­ры при этом дисгармонизируется, так что возрас­тает уро­вень ее эн­тро­пий­ности. Именно по этому пути пошло развитие нашей тех­но­ген­­ной цивилизации, и именно это явилось причиной появления и все боль­ше­го разрастания современного экологического кри­зи­са. Но так как сти­хий­ное развитие природы с человечеством как сво­ей частью пошло по этому ги­бель­ному пути, то очевидно, что спа­сение при­роды и человечества воз­мож­но лишь при условии, что пред­ста­ви­те­ли технологической цивилизации суме­ют осо­­з­нать исходную при­чи­ну своего появления как надоргана био­сфе­­ры и бу­дут строить свою деятельность в соответствии с его первичной функ­цией. И та­­кое осознание с необходимостью дол­жно утверждаться наукой, сис­те­­мой об­ра­зования и воспитания, искусством, средствами массовой информации.

Однако до недавнего времени мы исходили из по­ло­же­ния о "не­ис­чер­па­емости" природных ресурсов и свою главную за­дачу ви­де­ли в том, чтобы "не ждать милостей от природы", а "взять их у нее"; необходимость развития на­уки обосновывали лишь тем, чтобы "под­чинить себе силы природы" для "удо­в­лет­во­ре­ния наших не­пре­рыв­но возрастающих потребностей", а со­об­ра­­же­ния о чем-то, что мож­но было бы связать с пред­став­ле­ни­я­ми о потреб­нос­тях при­ро­ды, расценивалось как мистические. Но и теперь, когда разве­ялся миф о неисчерпаемости природы, ко­гда разрабатываются и даже реа­ли­зу­ю­т­ся проекты тех­ни­чес­кой помощи природе в ее усилиях изба­виться от вред­ных пос­лед­ствий длительной беспощадной экс­плу­а­тации ее ресурсов, да­же в этих условиях мало что изменилось в глав­ном - в по­ни­ма­нии места человека в биосфере, в понимании фун­кции че­ло­ве­чес­кого разума по отно­шению к дру­гим про­яв­ле­ни­ям разумной и доразумной жизни. По-прежнему остается в си­ле убеж­дение, что "все для человека", что "человек - мера всех вещей", что эво­­лю­ция форм жизни обеспечивается непрерывной "борьбой за су­­­ще­с­т­во­ва­ние", "за выживаемость", ибо с момента своего рож­де­­ния каж­дое существо по­падает в условия дефицита пищи, и пра­­во на жизнь имеет лишь тот, кто по­бедил в конкурентной борь­бе, смог луч­ше поддержать свою фун­к­ци­о­на­ль­ную актив­ность, которая (по ло­гике такого объяснения) оказы­вается необ­хо­ди­мой прежде всего для того, чтобы обеспечивать себе даль­ней­­шее под­дер­жа­ние фун­к­ци­о­нальной активности. Мало что ме­ня­ется в этой кар­ти­не, если во гла­­ву угла ставится не только и не столько проблема дефи­цита пи­щи, сколь­­ко проблема про­дол­же­ния рода, забота об ин­тен­си­фи­ка­ции про­цесса раз­множения. Ко­нечно, без размножения и без пи­та­ния (и, до­бавим, без ды­ха­­ния) жизнь и, следовательно, био­сфе­ра не могли бы развиться (на из­вес­т­ных чрезвычайно редких ис­клю­че­ниях оста­на­в­ли­вать­ся здесь не будем). Одна­ко, все это - аспекты вну­три­фун­к­ци­о­наль­ные, т.е. аспекты лишь спо­со­бов под­дер­жания необходимых ус­­ловий для обеспечения внешних фун­к­ций жи­вых существ, т.е. фун­­кций снижения уровня энтропии би­о­сферы как це­ло­го, а через это - и защиты Земли от энтропийных кос­ми­чес­ких воз­дей­ствий. Упо­­мя­нутые подходы к пониманию функции жиз­ни и ра­зума в био­сфе­ре ис­хо­­дят из единственности вну­т­рен­них, вспо­­­могательных фун­кций и тем са­мым не замечают су­щес­т­во­­ва­ния главного - по­ни­ма­ния сущности и законов эво­лю­ции ра­зу­­ма как закономерных эта­пов развития естественных ме­ха­низ­мов за­­щи­ты уже достигнутой гар­монии и условий дальнейшей гар­­мо­низации би­осферы.

Рассмотрим теперь вопрос о том, на каком уровне эво­лю­ции че­ло­ве­чес­кого разума он достаточно полно осознает свою глав­­­ную, ве­дущую функ­цию, без чего человечество не может пра­­виль­но оце­нить свое место в био­сфе­ре и выработать над­ле­жа­­щую форму вза­и­мо­действия с природой.

Обратим внимание, в связи с этим, прежде всего на осо­бен­­­нос­ти сов­ре­мен­ных наук.

Каждая наука возникает как следствие потребности изу­чить, по воз­мож­­ности глубоко, определенный класс объектов, по­нять их сущ­ность, по­лу­­чить о них истинные знания. В процес­се ис­­сле­до­ва­тель­ской деятельности уче­­ный с помощью органов чувств, чаще все­го вооруженный техническими уси­­ли­телями (в фор­ме датчиков, из­ме­рительных приборов и т.д.), стремится в пер­­­вую очередь добыть дос­товерные сведения об этом классе объек­тов. Ана­лизируя дос­то­вер­ные сведения с помощью вы­ра­бо­танных наукой ме­то­дов, т.е. ло­ги­ческих приемов и правил, уче­ный получает правильные вы­вод­ные зна­­ния, и поскольку они ис­ходно достоверны, то такие правильные зна­ния ока­зываются и ис­тинными выводными знаниями. Благодаря на­личию мно­гих част­ных наук человечество получает таким образом боль­шой объем ис­тинных знаний. Но, повторим, непременным усло­ви­ем истин­ности пра­виль­ных вы­водных знаний является дос­то­вер­ность исходных сведений, по­лу­ченных при не­посредственном (или с по­мощью приборов) наблюдении за свой­ствами изу­ча­е­мо­го класса объ­ектов. Главной же опасностью снижения уров­ня дос­то­верности ока­зывается при этом неконтролируемая воз­мож­ность пе­ренесения не­которых свойств самого ученого как субъекта исследования на объ­ект ис­следования. Поэтому со вре­­мен, когда наука стала про­ти­во­пос­тав­лять себя теологии и фи­лософии, независимое выявление свой­ств изу­ча­е­мо­го объекта нес­колькими исследовательскими груп­пами стало рас­смат­ри­вать­ся как одно из главных средств обна­ру­же­ния и исключения субъек­тив­ных компонентов в полу­ченных ранее ис­ходных дан­ных, и одним из важ­ней­ших методо­ло­ги­чес­ких по­ло­же­ний, для всех существующих наук было и ос­та­ется положение о не­об­­­хо­ди­мости строгого различения позиций субъекта и объек­та ис­сле­­­до­ва­ния, положение об объективности результатов ис­сле­до­ва­­­ния как о непре­мен­ном условии их истинности. Исследователь дол­­жен так аб­страгироваться от изучаемого объекта, чтобы, "под­гля­ды­вая" за его сос­то­я­ниями и свой­ства­ми, за его взаи­мо­дей­ствиями с дру­гими объектами и сре­дой, сам он никак не по­вли­ял и даже не бро­сил тени на наблюдаемые яв­ле­ния.

Но по мере наращивания существующими науками объема ис­тинных зна­­ний об определенных классах фрагментов и явлений объ­ективной дей­с­т­ви­­тельности все реальнее ста­но­вит­­ся возможность и для все более широкого кру­га людей все бо­лее остро начинает ощу­щаться потребность связать все эти зна­­ния в новую целостную кар­тину мироздания, взамен из­вест­ных ми­фо­ло­­гических, те­о­ло­ги­чес­ких и созерцательно-фи­ло­соф­с­ких пос­тро­е­ний. Одна­ко если в случае ис­ходности достоверных све­дений сред­ством их взаимо­со­от­­не­сения и выведения из них ис­тинных зна­ний была логическая пра­виль­ность рассуждений, то на новом этапе познания, когда сами ис­тин­ные зна­ния выс­ту­па­­ют в роли ис­ходных, просто логичность рас­суж­де­ний, ос­та­ва­ясь не­об­хо­ди­мым условием их эффективности, ока­зы­ва­ет­ся явно не­дос­та­точ­ной. Но существует ли какая-либо форма "над­ло­гич­но­го" со­от­не­се­ния зна­ний?

Положительный ответ на этот вопрос дают даже ма­те­ма­ти­­ки, т.е. люди, на­и­бо­лее тщательно следящие именно за пра­виль­нос­тью рас­суждений при об­о­с­но­вании истинности ма­те­ма­ти­чес­ких выводов. Так, если какое-либо ис­тин­­ное заключение, нап­ри­мер, при дока­за­тель­стве теоремы, сделано неза­ви­си­мо нес­коль­ки­ми авторами без пог­решностей в области логической пра­ви­ль­­нос­ти и на основе одних и тех же достоверных исходных по­ложений, то все равно остается воз­можность определить, ка­кое из пред­ло­жен­ных дока­за­те­ль­ств полу­чит у специалистов на­и­выс­шую оцен­ку, хотя по критерию ис­тин­­ности эти до­ка­за­тель­с­тва равноценны. Лучшим доказательством бу­дет счи­таться наи­бо­­лее красивое из них, и в понимании красоты у ма­тематиков не будет больших раз­но­гласий, несмотря на то, что фор­маль­но­го, "строгого" оп­ре­­де­ле­ния красоты никто сфор­му­ли­ро­вать не смо­жет. Объясняется это тем, что такая "надлогическая", эс­те­ти­чес­кая правильность со­от­не­се­ния зна­ний, когда они пред­став­ля­ют собой не просто дос­то­вер­но­сти, а истины и, сле­до­вательно, от­ра­­жа­ют сущность стоящих за ними явлений и фрагментов ре­аль­­ности, опи­рается не только на уже осознанные, от­реф­лек­си­рованные пред­­став­­ления о законах жи­вой и неживой при­ро­ды, но и на опыт врож­ден­ный, а также при­обретенный, но хра­ня­­щийся в подсознании.

Но даже если в качестве исходного знания выступают объ­ек­­­тив­ные на­уч­­ные истины, а критерием правильности их вза­и­мо­со­­от­не­сения в процессе мыс­ленного выведения картины ми­­роздания ис­поль­зуется чувство красоты, то успешное про­те­ка­ние этого процесса от­нюдь не гарантировано, ибо ис­ход­ные зна­ния и навыки объ­ек­тив­ного научного сопоставления тре­бу­ют, что­бы ис­сле­­дователь старался пос­тавить себя в позицию та­ко­го наб­лю­да­те­ля, в поле зре­ния ко­то­ро­го, как уже отмечалось, не должны по­пасть свойства са­мого наб­лю­­дателя. В данном же случае, пос­коль­ку речь идет о целостной кар­­тине мира, одним из компонентов ко­торого является и сам на­блю­датель, со­­пос­тав­ле­ние объективных ис­тин принципиально ока­зы­ва­ется "обес­субъек­чен­ным" и, сле­до­ва­тельно, знание о мире ос­та­нет­ся не­пол­ным, одно­сто­рон­ним его отра­жением. Для преодоления этой не­­­полноты субъект должен под­нять­ся до уровня второй аб­с­т­ра­к­­ции: суметь аб­стра­ги­ро­вать­ся не только от объек­та, но и от са­мого се­бя, раздвоить свое "я", оста­вив одно из них в по­зи­ции бес­­страс­ного постороннего наб­лю­да­теля, другое же, со всеми его страс­тя­ми, вклю­­чить в фор­ми­ру­е­мую картину мира и мыс­лен­но наблюдать не толь­­ко за вза­и­мо­дей­с­твиями объектов и яв­ле­ний реальности, но и за по­ве­де­ни­ем субъ­екта, т.е. самого се­бя, в этой реальности, за мо­ти­ва­ми, средствами и ре­зуль­татами сво­ей деятельности. Лишь с высоты та­кой второй аб­стракции субъект сможет увидеть функциональную вза­и­мо­сог­ла­­со­ван­ность всех звеньев жи­вой природы, понять роль био­сферы по от­ношению к планете, рас­крыть гармоничную обус­лов­лен­ность свойств частей и целого, оценить свое пове­дение в гра­ни­цах это­го це­лого, обнаружив случаи своего со­дей­с­т­вия процес­сам раз­ру­ше­ния красоты и гармонии биосферы ради удо­в­лет­во­ре­ния лишь соб­­ственным внутрифункциональным запросам, ста­но­вя­щи­мся са­мо­­целью су­щес­твования людей, и в конечном счете по­чув­ствовать осо­­бое от­но­шение к окружающему миру - желание со­действовать под­­держанию и да­же преумно­жению красоты ми­ра, т.е. вос­при­нять это как свое пред­наз­на­че­ние, как един­ствен­ное условие оп­рав­дания сво­ей жизни и удовлетворенности ею. И это особое от­но­шение к внеш­ней действительности, к живой и к кос­ной при­ро­де, наверное, и есть добро.

Таким образом, когда научные истины становятся мате­ри­­­а­лом для ос­мыс­ления, и субъект способен одновременно быть и сто­­рон­ним наблю­да­те­лем, стоящим над миром, и одним из ком­понентов это­го мира как объекта на­б­людения, выявляя вза­и­мо­отношения ис­тин через правила логики и чув­с­т­ва красоты, то ре­зультатом такого ос­мысления и чувствования, его со­дер­жа­ни­­ем становится добро как вид отношения субъекта к миру, по­нято­му как гар­­моничная це­лос­т­ность. И, таким образом, мы при­ходим к утверждению три­­а­дич­нос­ти функции разума в био­сфере: истина соотносима с научной де­­я­тель­ностью, красо­та, как мера пра­виль­ности процесса протекания мыс­ли­­тель­­­ной дея­тель­ности, - с искус­ством, а добро, как внутренняя ин­­тенция субъекта включается в механизмы взаимосвязи ком­по­нен­­тов биосферы для то­го, чтобы субъект мог содействовать под­­дер­жа­нию оптимальных режимов фун­­к­ционирования био­сфе­ры - с внеш­­ней конечной функцией че­ло­веческого ра­зума - управ­ля­ю­щей. А пос­кольку этот этап эво­лю­ции разума опи­ра­ет­ся на мас­сив дос­то­вер­ных знаний как на ма­те­ри­ал для по­лу­че­ния истин и на мас­сив ис­тин­ных знаний как на ма­териал для осо­знания це­лост­ной картины ми­ра и для оп­ре­де­ле­ния места и ро­ли в нем человечества, то очевидна важ­ность пол­но­­ты и, сле­до­вательно, многосторонности как исходных дос­то­вер­ных так и вы­текающих из них истинных знаний, а также ло­ги­чес­ких при­е­мов их выве­дения; очевидна также и важность мно­го­о­б­ра­зия кри­териев раз­лич­ных аспек­тов красоты, без чего даже очень боль­шой массив выявленных ис­тин не может быть син­те­зи­ро­­ван в единую це­лос­т­ную картину раз­ви­ва­ю­ще­гося ми­ра. Но та­кое един­ство как следствие многообразия возможно лишь при ус­ло­­­вии, что при­ни­мается во внимание познавательный и эмо­ци­о­наль­ный опыт всех народов Земли, начиная с самых малых "не­­ци­ви­­ли­зо­ван­ных", в европейском смысле, коллективов. Со­от­вет­с­т­вен­но и нао­бо­рот: если дос­той­­ным внимания будет объявлен опыт ли­бо отдельного на­рода, либо опре­де­­лен­ного куль­турного ареала, нап­ри­мер, ев­ро­пей­ско­го, то человечество не смо­­жет подняться до осо­знания своего пред­назначения в зем­ной биосфере и во­обще в кос­мосе, оно будет про­должать стро­ить линию своего пове­де­ния, при­­нимая лишь свои вну­тренние фун­кции (т.е. функции под­­дер­жа­ния соб­с­т­вен­ной фун­к­ци­­о­наль­ной активности) за ис­тин­ный смысл своего су­щес­т­во­ва­ния и тем са­­мым ускорять про­цесс стал­ки­вания всей природы, включая и род че­ло­ве­чес­кий, в про­пасть эко­логической катастрофы.

На основании сказанного можно попытаться сфор­му­ли­ро­­­вать, как пред­стает перед нами проблема выработки прин­ци­пов гу­ма­низации между­на­­род­ных отношений.

Подобно тому, как биологические виды представляют со­бой орга­ны все­­при­родного организма, т.е. биосферы, и че­ло­ве­чес­­тво в ка­честве над­ор­га­на явля­ется лишь одним из этих ор­га­нов, та­кие фор­мы человеческих коллек­ти­вов, как страны, го­су­дар­­ства и, особенно, на­ции, народы и народности, так­­же дол­жны, при нор­маль­ном сос­то­я­нии биосферы, взаимодействовать как ор­­га­­ны об­ра­зуемого ими ор­га­низ­ма - человечества в целом и тем самым со­дей­­­ст­во­вать под­дер­жа­нию этого нормального сос­­тояния и, сле­до­ва­тельно, со­дей­ство­вать тому, чтобы биосфера уси­ливала свои спо­собности осу­щес­т­в­лять ан­ти­­энтропийную (эк­­тропийную) фун­к­цию по отношению к нашей пла­­нете. Лишь дан­ное, по мень­шей мере планетарное, понимание фун­кции че­­ло­ве­чества может быть положено в основу такой стра­те­гии в раз­витии меж­дуна­род­ных отношений, при которой, с одной сто­ро­ны, начинает ис­че­зать сама воз­можность появления идеи ан­та­­­го­низма национальных и го­су­дар­ственных ин­те­ресов или идеи не­­тер­пимости пред­ста­ви­те­лей каждой на­ции к особен­нос­тям иных на­ций с их интересами, язы­ком, культурой и т.д.; но, с дру­гой сто­роны, при этом будет осо­­знана также и бес­пер­спек­тив­ность дей­ствий, на­п­рав­­ленных на сти­рание национального сво­еобразия и на фор­­ми­ро­ва­ние людей осо­бого нового типа - "усредненного землянина", ибо это означало бы попыт­ку по­стро­ения такого организма, который бу­ду­чи приз­­ван выполнять чрез­­вычайно сложную и ответственную фун­кцию, пред­ста­влял бы собой прос­то большую колонию сос­тав­ных час­тей, одно­тип­ных по свойствам и по функ­циям.

При организменно-системном планетарном подходе к проб­­­­ле­мам нор­ма­­лизации международных отношений, если этот под­ход ста­нет ведущим при реализации идеи выработки нового мыш­­ления, каж­дое государство, каж­дая на­ция, каждый народ смо­жет наиболее объ­ективно оценить свой воз­мож­ный вклад в осу­­­щес­твление че­ло­ве­чес­твом его всеприродной функции, убе­дить­­ся в планетарной не­об­хо­димости своего существования, и тог­да пой­мет исто­ки своего на­ци­онального достоинства, и в то же время осо­знает, в каких от­но­ше­ни­ях опыт его национальной куль­туры, его сведения о живой и не­жи­вой при­роде и о внут­рен­нем мире че­ловека недостаточно полны и вер­ны и ну­ж­да­ют­ся в пополнении и уточнении за счет культурного, на­уч­ного и эмо­ци­о­нального опы­та иных народов и народностей. Лишь в этом случае опти­ми­­за­­ция международных отношений будет на­прав­лена не на поиск ком­п­ро­мис­сов при распределении земных благ между странами и наро­дами, а на та­кое перераспределение час­т­ных функций между на­родами, при котором на­и­бо­лее эф­фек­­тив­но будет обес­пе­чи­вать­ся функционирование чело­ве­чес­тва во все­­при­­род­ном организме, и к высшим уровням гармонии бу­дут при­бли­жать­ся отношения меж­ду человечеством, природой, Землей и кос­мо­сом. Оче­вид­но так­же, что и каждая нация, каж­дый народ и на­род­ность только тог­да смо­жет наиболее полно рас­крыть свое свое­об­ра­зие и найти свою неповторимую и по­то­му общеуважаемую роль в об­щем деле че­ловечества, когда каж­дый класс, каждая социальная прос­лойка, вплоть до конкретной лич­ности в каж­дом наро­де, нации и на­род­нос­ти, проявит мак­си­мум своей неповторимости. Сле­до­ва­тель­но, планетарно-орга­ни­за­­ционный принцип оптимизации ме­жду­на­­род­ных от­но­шений, че­­­рез уровни межнациональных и меж­клас­со­вых от­но­шений при­­­­водит к снятию антагонизма между обществом и лич­­ностью, к лик­видации конкурентной борьбы между лич­нос­тя­ми, что дает нам право на­з­вать такие международные отношения гу­ман­ны­ми.

Нетрудно видеть, что последовательное осмысление проб­­­ле­­мы раз­ви­тия разума и гуманизации международных отно­ше­ний с по­зи­ций си­с­те­мо­ло­гии позво­лило нам по существу на но­­вых ос­но­­ва­ни­ях переосмыслить то, что уже было получено рус­скими фи­ло­­софами-космистами, но без привлечения тех ар­гу­­ментов, за ис­поль­зование ко­торых этих философов нередко на­зы­ва­ют не толь­ко идеалистами, но и мистиками.

И последнее замечание. Если как зарождение самой жиз­ни, так и ее ус­ло­ж­нение до этапов появления различных гра­да­ций ра­­зум­ных форм, вплоть до человеческой, протекало на Земле в си­лу объ­ективной необходимости, то по­чему же жизнь и тем более ра­зум, не представлены на большинстве кос­ми­чес­­ких тел, срав­ни­тельно близ­ких по своему строению к нашей плане­те?

Для ответа на этот вопрос обратим прежде всего вни­ма­ние на то, что, как мы видели, с системологических позиций каж­дая сис­­те­ма, в том числе и кос­мическое тело, есть лишь часть, орган не­­ко­то­рой надсистемы, сама же над­­сис­тема яв­ля­ет­ся, в свою оче­редь, ор­га­ном над-надсистемы и т.д. Но если эти кос­мические те­ла суть ана­ло­ги органов, то у каждого из них, в гра­ницах це­ло­го, есть свое спе­ци­фи­ческое предназначение, своя спе­цифическая фун­кция. Раз­ли­чие же функций ведет к вы­ра­бот­ке различий в свой­ствах систем, и та­кие свойства кос­ми­чес­кой системы, как обес­печение ее ус­той­чи­вос­ти не­смо­тря на подверженность этой сис­­темы внешним эн­тро­пий­ным воздей­с­тви­­ям, могут и не соответствовать функции космической сис­те­мы, например, пла­­неты, в ее надсистеме.

Как показано в еще не опубликованных исследованиях Н.Н.Якимовой, Зем­ля, по уникальности сочетаний параметров сво­ей ор­биты, размера, массы и т.д., существенно выделяется сре­ди дру­гих космических тел солнечной сис­темы и это может быть истол­ко­вано как проявление особой функции Зем­ли в сол­неч­ной системе или во­обще в ближайшем Космосе, в соо­твет­с­твии с за­просом на кото­рую поддержание динамической ус­той­чи­­вости именно зем­но­­го шара с помощью биосферы, т.е. сферы жизни и далее - сферы разума (но­о­сферы - по терминологии В.И.Вер­над­ского) оказалось неиз­беж­ным.

Изложенная концепция позволяет рассматривать с прин­ци­­­­­пи­ально но­вых позиций стоящие в настоящее время перед че­ло­­ве­­чес­твом глобальные проб­лемы развития Разума и гу­ма­ни­за­ции меж­­ду­народных отношений, проб­ле­му развития ис­кус­ствен­ного ра­зума и проб­лему регуляции взаимо­от­но­ше­ний и ко­ор­ди­на­ции вза­и­мо­дей­ствий в системе земного разума, что явля­ется не­­об­­хо­ди­мым ус­ло­ви­ем возможности самой постановки проб­ле­мы разви­тия и прак­ти­чес­ко­го применения искусственного ра­зу­ма. С этих позиций и дол­жны быть рассмотрены проблемы ро­бо­тизации и компьютеризации чело­ве­­чес­кого общества на сов­ре­менном этапе его развития.

* * *



[1]Мельников Г.П. Системология и языковые аспекты кибернетики. - М.: Сов. радио, 1978;

Melnikov G.P. Systemology and linguistic aspects of cybernetics. - New York, Paris, Montreux, Tokyo, Melboume. Cordon and Breach.- 1988.- 440p.


Для вас дизайн проект студии на любых условиях.
Используются технологии uCoz